Книга архетипов
Шрифт:
Индигомилк
Герой: Йонас Йоханссон
Концептуальный художник, дизайнер и перформер, работающий по всеми миру. Трансформирует технологии света посредством игры и творческого вмешательства.
– –
Он большая корова, которая ест элементы мира, стихии, чтобы давать молоко фиолетового цвета, которым можно покрасить стены домов и картины и все вокруг. Фиолетовый – это индиго, внутри маленькие индиговые человечки тумба-юмба, они танцуют танец-змейку, и это то, как он чувствует жизнь.
Корова не ест рыб, но она пьет реку. Река – это ключ. Ключ от книги, в которую входят люди, книга – это дверь, там нет текста, это огромная книга, книга-дом, с совершенно белыми страницами, которых очень-очень много, и если человечки изнутри придут и потанцуют тут, книга станет индиго, индигокнига, это не так уж и плохо, верно?
Давайте создадим движение подушек, но не чтобы драться, а чтобы объяснять в школе, что такое смысл жизни. Лежать? Нет. Видеть сны? Нет. Греть. Ты же корова внутри, но такая летающая, среднее между всем-всем и птицей. А подушка – это жизнь. Подушка – это жизнь, одна сторона у нее теплая, а другая холодная, и ты лежишь, и подушка греется от тебя самого, хотя ты просто лежишь, а потом ты переворачиваешь ее и греешь холодную сторону. Это твое предназначение – понимаешь? Грение разного вида.
Почему существуют люди-коровы? Чтобы смеяться и дружить. Смех – это вечность по Аристотелю. Всегда носи с собой смех, в кармане, во внутреннем мире, в голове, всегда носи смех, потому что если ты его забудешь, то можешь подавиться рыбой, которая вошла не в то горло (это души, их нельзя ловить, пусть будут на свободе). Всегда носи смех при себе, смех – это твое чудо, это твое исполнение, это твой большой. Внутренние маленькие растут, когда ты смеешься, когда ты дружишь, когда ты заботишься. Они растут все. И радуга-радуга, и солнце, и температура в комнате, все растет от смеха. Поэтому старайся увидеть, что корова – это целый пейзаж, это что-то такое, что не охватишь словом, мыслью, это бесконечность, большая бесконечная корова чуда, которая дружит с маленькими человечками внутри нее, и они вполне хорошо уживаются и смеются.
Да-да. Мы начинаем с коров. Коровы стоят на лугу, они такие просторные, как само пространство, они теплые, добрые, они знают толк в том, что едят, они едят поле, но едят соль земли, они коровы, они сами себя пасут, посмотрите на эту медитацию, когда они стоят, они просто стоят, но сколько в этом всего сразу.
Когда он был ребенком, его руки были цветными, он залезал в краски и трогал их, ему нравилось трогать цвета, ему хотелось понять их наощупь. Что такое фиолетовый? Это не просто цвет, это путешествие. К тем внутренним существам, которые танцуют и смеются внутри коровы, чтобы получилось вкуснейшее молоко индиго, вдохновляющее людей.
А как же любовь?
Когда корова жует, она спокойна, она – она, поэтому любовь – это, конечно, большое разноцветное поле, которое можно жевать, и оно никогда не кончится. Любовь – это жвачка, да. Если переходить к человеческим описаниям: сначала очень много вкуса, потом ты жуешь и жуешь, и вкуса меньше, но ты жуешь, и бывает, что если ты положишь под язык и подождешь, то вкус снова появится, любовь – это жвачка, которая все переживет.
Апокалипсис отменен, но расширение получено, сначала ты корова, потом ты само поле. Ты потихонечку расширяешься во все сущее, а твои шаги, вернее, топтания – это игра в кубик Рубика, где много цветов, и ты иногда дурачишься, например, хочешь собрать всю фиолетовую сторону, и ты собираешь, но там другие еще цвета, и никак и никак ты не можешь собрать эту свою фиолетовую сторону, и ты, может, даже ворчишь, и ты странствуешь глазами по этим цветам, пытаясь их полюбить, а потом хоп, ты их любишь, и начинаешь собирать разноцветную сторону, и чем больше ты делаешь это, тем явственней проступает фиолетовая сторона.
Залезь туда руками, ощути. В твердое? Да. Как это можно? Как все другое.
О да. Цвет – это цель.
Дышать – это цель.
Дружить – это цель.
Любить – это цель.
Да.
Когда-то будет выставка с папой, и он снова увязнет в чернилах и красках, но уже по-другому.
Это у них семейное – трогать цвета, пытаться их ощутить, через руки, а не просто зрением. Не только рисовать, но и быть цветным, быть радугой, рекой, пещерой. Пещерой, в которой радуга. Это ли возможно?
Вполне.
Мастерпис. Это сама жизнь. Не спрашивай, просто делай что должен, веселись, дружи, ты корова индигоферы, ты стоишь у реки, и температура плюс 34, каждый момент – волшебный. Ночью опять можно будет греть подушку, холодную сторону, а потом переворачивать и снова греть.
Бог – это пикник, каякинг, друзья, море, холодное и теплое, тугое и мягкое, чистый и настоящий смех, птица над головой, глубина людей. Бог – это быть с друзьями и близкими, ощущать свободу.
Его настоящее имя другое, это звук, фонетический элемент. Корова молчит поле, солнце молчит свет, это такой звук, фонетический элемент, близкий к молчанию, но другое.
Жара, жара, жара.
Он смешивается с природными явлениями, а потом разделяется. Течение жизни похоже на танец, это вот так (показывает рукой) – змейка, это танцевальное чудо, это спокойствие, это делать что-то одно, а думать другое и уживаться с этим, это знать, что у всего есть две стороны.
Как смеется корова? Как гипоталамус. Не спрашивай, просто поверь. А потом катись по дикой реке на лодке, прямо к тому месту, где корова-ты выжевала мир и дала молоко индиго, которое вдохновило людей.
Ламантин
Герой: Александр Король
Писатель, аналитик, консультант по вопросам реализации собственных идей, автор книг о саморазвитии.
– –
Нам говорили в детстве, что, если прорыть дырку сквозь Землю и лезть в неё всё дальше, придёт такое время, когда ты будешь лезть уже не вниз, а вверх…
…и однажды найдёшь воду. Если это произошло, ты ламантин.
Ламантин – это лама, который плюхнулся в воду и ему хорошо там, он крутится, смеётся, плескается, он уже не дюгонь, но ближе к морскому слону, у него на лице – нечто. Улыбка? Конечно. Конечно.
Лама – это слон, который попал в воду, и ему стало так хорошо – он пребывает в гармонии с различными явлениями мира, потому что наконец-то обрёл свободу (от реакции на них). Лама упал в воду, он плещется, ему весело, и он совершенно никому ничего не должен – даже себе; кто ты ещё такой, Я, чтобы давать тебе что-то? Лама упал в воду, и весь мир потихонечку плюхнулся с некого обрыва, где они стояли уже некоторое время, с первыми признаками внутренней невесомости.