Книга будущих адмиралов
Шрифт:
Утром 18 апреля американские двухфюзеляжные истребители типа «лайтнинг» собрались в небе над аэродромом и пошли на запад. Летело шестнадцать самолётов. Вместо восемнадцати. Один потерпел аварию при взлёте, второй уже в воздухе не смог питать моторы горючим из дополнительных баков.
В ту же минуту из Рабаула вылетели два японских средних штурмовика (точнее, бомбардировщика) в сопровождении шести истребителей. Единственное изменение, которое японцы внесли в план поездки главнокомандующего, – это второй бомбардировщик. Всем спутникам Ямамото в одном самолёте было бы тесно.
«Трудно пришлось лётчикам без радиосвязи, – пишет о том полёте американский писатель Барке Дэвис. – Неуютно и одиноко чувствовали они себя в кабинах. Лётчики устали. И когда Митчелл (командир эскадрильи) последний раз изменил курс и стал набирать высоту, все облегчённо вздохнули. Быть может, через каких-нибудь пять-десять минут придётся вступить в бой. «Лайтнинги» сомкнулись и пошли тесным строем».
В рассчитанное время американцы увидели на фоне гор самолёты. Летели два бомбардировщика и шесть истребителей.
По плану, разработанному на земле, сбивать бомбардировщик должна была первая четвёрка. Другая четвёрка непосредственно прикрывала ударную группу, связывала боем шестёрку японских истребителей. А восемь истребителей должны были находиться выше всех и отразить нападение вражеских самолётов, которые прилетят на помощь адмиралу с аэродрома на Бугенвиле.
План в реальных условиях оказался малогодным. Во-первых, было два бомбардировщика, а не один. В котором летит Ямамото? Этого не узнать. Значит, надо сбивать оба. Во-вторых, возникло техническое осложнение: один истребитель ударной группы никак не мог сбросить дополнительные баки, а они уменьшают скорость, которая так нужна в бою. Лётчик резко бросает самолёт в стороны, пытаясь освободиться от баков. В это время его прикрывает другой истребитель. Таким образом, ударная группа уменьшилась наполовину – в ней лишь «лайтнинги» Ланфьера и Барбера. Командир эскадрильи не знает об этом, он уверен, что на бомбардировщики бросятся четыре самолёта. Вот ведь как бывает в бою…
Японцы увидели американцев чуть позже. Их маленькие и юркие истребители «зеро» ринулись сверху на атакующих Ланфьера и Барбера. Бомбардировщики тут же начали пикировать на джунгли, к верхушкам деревьев. Один повернул налево, к Буину, другой направо – к морю. Как потом выяснится, в левом был адмирал Ямамото, в правом вице-адмирал Угаки.
Ланфьеру и Барберу пришлось пронестись сквозь рой «зеро» (один японец при этом был сбит) и лишь потом повторить атаку бомбардировщиков. В повторную первым вышел Барбер. Внизу под ним оказался лишь один бомбардировщик. Американец подошёл к нему и принялся бить из пулемётов по двигателям. Когда загорелся правый мотор, перенёс огонь на фюзеляж, пули отбили у самолёта кусок хвоста. Бомбардировщик содрогался при каждом попадании, он потерял скорость и опускался всё ниже. В это время на Барбера набросились три «зеро». Американец на бреющем полёте стал уходить от них. На помощь ему поспешили два «лайтнинга».
Ланфьер освободился от японских истребителей позже товарища и не знал о его атаке. Он увидел летящий над джунглями бомбардировщик, бросился на него в пике. Минутой позже вниз ринулись два «зеро», стремясь отсечь «лайтнинг» от бомбардировщика. Все четыре машины едва не столкнулись в одном клубке. Американец сохранил трезвый расчёт. «Я не снайпер, – вспоминал он после боя, – но я был уверен, что достаточно было выстрелить, чтобы он (бомбардировщик) развалился… Прежде чем я сообразил о дистанции, правый мотор бомбардировщика, а вслед за тем и правое крыло вспыхнули и загорелись… Правое крыло японского самолёта отвалилось, и машина рухнула на деревья и взорвалась».
Итак, дело сделано. Но американцы не знают об этом. Второй бомбардировщик всё ещё в воздухе. В нём летит адмирал Угаки. Этот японец вспоминал потом:
«Я перепугался страшно, увидев низколетящий над джунглями самолёт, охваченный ярким оранжевым пламенем, быстро распространявшимся по фюзеляжу и крыльям… Я терпеливо ждал, когда наша машина вернётся в горизонтальный полёт, чтобы посмотреть ещё раз на самолёт Ямамото. Когда наш собственный самолёт вышел из виража, я обежал взглядом джунгли. Там, вдалеке, из непроходимых зарослей в небо поднимался клубами чёрный дым. Увы! Надеяться больше было не на что!»
Бомбардировщик Угаки шёл над морем. Его преследовал неутомимый Барбер. А самого Барбера преследовали три «зеро». В это время на японских истребителей бросились два «лайтнинга». Они сбили все три «зеро», а пролетая над бомбардировщиком, успели всадить и в него пулемётную очередь.
Пары бензина из пробитых баков наполнили крылья бомбардировщика. И когда Барбер, несмотря на огонь пулемётов и пушки вражеского самолёта, подошёл к нему ещё раз почти вплотную и ещё раз ударил очередью, бомбардировщик взорвался.
Чуть ли не одновременно со взрывом бомбардировщик врезался в море. В его фюзеляже на месте оторвавшегося крыла образовалась большая дыра. В дыру воздушной волной выбросило Угаки. Это страшное падение произошло вблизи японской военно-морской базы. К месту падения поспешил катер. Он подобрал из воды Угаки, ещё одного японца – контр-адмирала и пилота.
«Лайтнинги» на большой скорости уходили к Гуадалканалу. Японские истребители преследовали их. Но «зеро» поднялись в воздух слишком поздно. Им удалось сбить только один самолёт. Все остальные благополучно вернулись с «охоты за адмиралом».
Так закончилась жизнь Ямамото, человека, который много сделал, чтобы началась и шла вторая мировая война. Случай избавил его от позора будущего поражения императорской Японии.
ОСВОБОЖДЕНИЕ
Настало прекрасное время, небо полнилось нашими самолётами, земля – нашими танками и орудиями, море – нашими кораблями. Вместо горьких слов: «Оставлен город такой-то…» – радио говорило: «Освобождены…» – и следовали названия, звучные, певучие, славные, родные до бесконечности – Курск, Вязьма, Орёл, Белгород, Харьков, Новороссийск, Брянск, Полтава, Смоленск, Кременчуг, Киев…
Был 1943 год. Фашисты отходили. Им очень не хотелось отходить. С каждым шагом в сторону «великого рейха» укорачивалась их надежда выиграть войну. Многих охватил страх перед возмездием. А многих злоба и ненависть бессилия. Тяжко было «сверхчеловекам» согласиться с мыслью, что воля, смелость и стойкость обычных людей взяли верх.
Как чувствовали себя в 1943 году Адольф Гитлер и его генералы? Они, как и вся фашистская Германия, не могут оправиться от потрясения под Сталинградом. Но бодрятся. На лето 1943 года планируют решающее, гигантское сражение в районе Курска. Подчёркивают, что, выиграв это сражение, возьмут реванш за Сталинград.