Шрифт:
* * *
Да славится имя Господа Бога нашего, который одному дарует мудрость, другому — богатство, третьему — воинскую доблесть.
Мне, проживающему в Езрахе историку Ефану, сыну Гошайи, велено явиться сегодня к царю Соломону. Меня привели к нему царские писцы Елихореф и Ахия, сыновья Сивы, а еще там оказались дееписатель Иосафат, сын Ахилуда, священник Садок, пророк Нафан и военачальник Ванея, сын Иодая.
Пал я в ноги царю, он приказал мне подняться. Так мне впервые довелось увидеть царя Соломона воочию, лицом к лицу, и, хотя он сидел на троне меж херувимов,
— Стало быть, ты и есть Ефан, сын Гошайи из Езраха?
— Да, господин мой царь. Перед вами раб ваш.
— Говорят, будто во всем Израиле от Дана до Висавии никого нет мудрее тебя? Я возразил:
— Кто дерзнет возомнить себя более умным, чем мудрейший из царей Соломон?
Он недовольно скривил узкие губы и сказал:
— Послушай-ка, Ефан, один сон, который привиделся мне недавно, после того, как я принес жертвы и курения в Гаваоне. — Повернувшись к дееписателю Иосафату, сыну Ахилуда, и писцам Елихорефу и Ахии, сыновьям Сивы, он добавил: — Слушайте и вы, ибо сну этому надлежит войти в анналы.
Братья Елихореф и Ахия тут же достали скорописные палочки и восковые дощечки, чтобы записать царские слова.
Вот каким был сон царя Соломона:
— В Гаваоне явился Господь мне во сне ночью, и сказал Бог: «Проси, что дать тебе». И сказал я: «Ты сделал рабу Твоему Давиду, отцу моему, великую милость; и за то, что он ходил пред Тобою в истине и правде, и с искренним сердцем, Ты сохранил ему великую милость и даровал ему сына, который сидел бы на престоле его, как это и есть ныне».
Погладив нос херувима, царь опустил руку и вытянул ноги в красных сандалиях из тончайшей козьей кожи.
— Ныне, Господи, сказал я Богу, Ты поставил меня, раба Твоего, царем вместо Давида, отца моего; но я, словно отрок малый, не знаю ни выхода, ни входа. И раб Твой должен править народом Твоим, который избрал Ты, народом столь многочисленным, что по множеству его нельзя ни исчислить его, ни обозреть.
Царь выпрямился, солнечный луч из окна коснулся золототканой шапочки на уже редеющих волосах.
— Боже мой, сказал я Господу, даруй же рабу Твоему сердце разумное, чтобы судить народ Твой и различать, что добро и что зло, ибо кто может управлять этим многочисленным народом Твоим? И сказал мне Бог: «За то, что ты просил этого и не просил себе долгой жизни, не просил себе богатства, не просил смерти врагов своих, но просил себе разума, чтобы уметь судить, вот, я сделаю по слову твоему. Я даю тебе сердце мудрое и разумное, так что подобного тебе не было прежде тебя, и после тебя не восстанет подобный тебе ».
Царь поднялся, окинул испытующим взглядом приближенных и увидел на их лицах подобострастную серьезность. Довольным голосом он заключил:
— «И то, чего ты не просил, Я даю тебе, и богатство, и славу, так что не будет подобного тебе между царями во все дни твои. И если будешь ходить путем Моим, сохраняя уставы Мои и заповеди Мои, как ходил отец: твой Давид, то и жизнь твоя будет долгой».
Тут священник Садок и пророк Нафан захлопали в ладоши, а писцы Елихореф и Ахия, сыновья Сивы, восхищенно вытаращили глаза. Дееписатель же Иосафат, сын Ахилуда, воскликнул, что никогда в жизни не слыхал более замечательного сна, такой сон воистину способен растрогать сердца и умы. Один Ванея, сын Иодая, хранил молчание; на его мощных скулах играли желваки, будто он пережевывал что-то горькое. Царь Соломон сошел с трона, приблизился ко мне, положил на плечо свою короткую, толстую руку и спросил:
Он недовольно скривил узкие губы и сказал:
— Послушай-ка, Ефан, один сон, который привиделся мне недавно, после того, как я принес жертвы и курения в Гаваоне. — Повернувшись к дееписателю Иосафату, сыну Ахилуда, и писцам Елихорефу и Ахии, сыновьям Сивы, он добавил: — Слушайте и вы, ибо сну этому надлежит войти в анналы.
Братья Елихореф и Ахия тут же достали скорописные палочки и восковые дощечки, чтобы записать царские слова.
Вот каким был сон царя Соломона:
— В Гаваоне явился Господь мне во сне ночью, и сказал Бог: «Проси, что дать тебе». И сказал я: «Ты сделал рабу Твоему Давиду, отцу моему, великую милость; и за то, что он ходил пред Тобою в истине и правде, и с искренним сердцем, Ты сохранил ему великую милость и даровал ему сына, который сидел бы на престоле его, как это и есть ныне».
Погладив нос херувима, царь опустил руку и вытянул ноги в красных сандалиях из тончайшей козьей кожи.
— Ныне, Господи, сказал я Богу, Ты поставил меня, раба Твоего, царем вместо Давида, отца моего; но я, словно отрок малый, не знаю ни выхода, ни входа. И раб Твой должен править народом Твоим, который избрал Ты, народом столь многочисленным, что по множеству его нельзя ни исчислить его, ни обозреть.
Царь выпрямился, солнечный луч из окна коснулся золототканой шапочки на уже редеющих волосах.
— Боже мой, сказал я Господу, даруй же рабу Твоему сердце разумное, чтобы судить народ Твой и различать, что добро и что зло, ибо кто может управлять этим многочисленным народом Твоим? И сказал мне Бог: «За то, что ты просил этого и не просил себе долгой жизни, не просил себе богатства, не просил смерти врагов своих, но просил себе разума, чтобы уметь судить, вот, я сделаю по слову твоему. Я даю тебе сердце мудрое и разумное, так что подобного тебе не было прежде тебя, и после тебя не восстанет подобный тебе».
Царь поднялся, окинул испытующим взглядом приближенных и увидел на их лицах подобострастную серьезность. Довольным голосом он заключил:
— «И то, чего ты не просил, Я даю тебе, и богатство, и славу, так что не будет подобного тебе между царями во все дни твои. И если будешь ходить путем Моим, сохраняя уставы Мои и заповеди Мои, как ходил отец твой Давид, то и жизнь твоя будет долгой».
Тут священник Садок и пророк Нафан захлопали в ладоши, а писцы Елихореф и Ахия, сыновья Сивы, восхищенно вытаращили глаза. Дееписатель же Иосафат, сын Ахилуда, воскликнул, что никогда в жизни не слыхал более замечательного сна, такой сон воистину способен растрогать сердца и умы. Один Ванея, сын Иодая, хранил молчание; на его мощных скулах играли желваки, будто он пережевывал что-то горькое. Царь Соломон сошел с трона, приблизился ко мне, положил на плечо свою короткую, толстую руку и спросил: