Книга для родителей
Шрифт:
Но кто же в этом отряде будет образцом нравственной высоты?
Здесь мы подошли к самому важнейшему тезису, на который обращаем особенное внимание родителей. В этом отряде на большой нравственной высоте будет не один какой-нибудь герой, а все члены отряда.
По старой морали, нравственная высота была уделом редких подвижников, специальных монстров, число которых было так незначительно, что канонизация их совершалась обычно через несколько сотен лет, когда в памяти людей они сохранялись в туманных формах легенды и устного придания, когда, следовательно, уже не трудно было кое-что и приукрасить. Обыкновенный человек не только в глубине души, а и совершенно
В человеческой моральной практике было, собственно говоря, две нормы: одна — парадная, для нравственной проповеди и для специалистов-подвижников, другая — для обыкновенных случаев жизни, для человеческих будней. По первой норме полагалось последнюю рубашку отдать ближнему, пренебречь богатством, предоставить щеки и правую и левую и пр. По второй норме ничего положительного не полагалось, и измерителем нравственности была не нравственная высота, а нечто противоположное: обыкновенный житейский грех. Так уже и считали: все люди грешат, с этим ничего не поделаешь.
Коммунистическая мораль, построенная на идее солидарности трудящихся, в то же время не есть вовсе мораль воздержания. Требуя от личности ликвидации жадности, уважения к интересам и жизни человека-творца, коммунистическая мораль требует солидарного поведения и во всех остальных случаях, и в особенности требует солидарности в борьбе. Расширяясь до философских обобщений, идея солидарности между трудящимися захватывает все области жизни, ибо с точки зрения единого человечества жизнь есть борьба за каждый лучший завтрашний день, борьба с природой, с темнотой, с невежеством, с зоологическими атавизмами, с пережитками варварства, борьба за освоение неисчерпаемых сил земли и неба, за невыразимо великое и прекрасное будущее человечества.
Успехи этой борьбы прямо пропорциональны величине солидарности человечества. Только двадцать лет мы прожили в этой новой нравственной атмосфере, а сколько мы уже пережили великих сдвигов в самочувствии людей! Самочувствие совершенно нового, примечательно нового человека для нас самих еще так непривычно, что мы не всегда отдаем себе отчет в его содержании, и тем более нам трудно проектировать детали этого самочувствия в нашей воспитательной работе.
Мы еще не можем сказать, что мы окончательно освоили логику и диалектику новой, коммунистической морали. В значительной мере в своей педагогической деятельности мы руководствуемся интуицией, больше надеемся на наше чувство, чем на нашу точную мысль…
В диалектике чувств социалистического общества любовь никогда не может быть основанием человеческого поступка. Это христианская композиция. В идеальном самочувствии христианина любовь проектировалась как априорное начало человеческих отношений. Сама она исходила непосредственно от божеского задания, сама она не имела никаких оснований в человеческом обществе.
В нашем обществе беспричинная, ни на чем не основанная любовь является безнравственной и чуждой нам категорией. У нас любовь может быть завершением отношений, но не началом их… Долг перед страной, перед всем обществом, перед человечеством может вытекать у нас только из глубокого, сознательного и в то же время кровного ощущения солидарности трудящихся, крепкой убежденности в том, что эта солидарность — благо для всех, и в том числе и для меня самого. В социалистическом
Вот из этой реальной сущности и должна вытекать идея долга. Общественный долг есть функция общественного интереса.
Но в этом положении еще ничего не решается. Из области таких солидарных интересов проистекает идея долга, но не обязательно проистекает выполнение долга.
Солидарность интересов и вытекающая из нее солидарность идей еще не составляют нравственного явления. Последнее наступает только тогда, когда наступает солидарность поведения.
Многие товарищи полагают, что солидарность идей (интересов) обязательно приводит к солидарности поведения. Такое убеждение есть очень большая вредная ошибка.
Вообще можно считать аксиомой, что солидарность поведения невозможна без солидарности идей (за исключением случаев слепого поведения или поведения двурушника), но обратное заключение будет заключением неправильным.
Никакое значение чертежей и расчетов, никакое теоретическое изучение технологий материалов, сопротивления материалов не побудят человека заняться постройкой дома, если он никогда не видел кирпича, балки, цемента, стекла и т.п.; если он не упражнялся практически в работе над ними, если он не освоил процесс постройки всеми своими пятью внешними чувствами, своей волей, своим опытом.
Точно так же никакие идеи не определят линии поведения человека, если у него не было опыта поведения.
Опыт солидарного поведения и составляется настоящий объект социалистического воспитания.
В советской семье, в советском обществе этот опыт накапливается с самых малых лет. Развиваясь рядом с развитием сознания, этот опыт и дает те замечательно действенные, воодушевленные кадры молодых наших деятелей, которыми мы справедливо гордимся.
Но в некоторых семьях не уделяют достаточного внимания образованию такого опыта. Там иногда продолжают нажимать на чистую идею, а часто даже и на чистую любовь в надежде, что то или другое достаточно гарантирует правильное поведение.
Зависимость идей и поведения мы уже видели. А что такое любовь?
А любовь — это тоже… поведение. Она придет вместе с долгом, как дети одной матери.
Из очерка «Книга для родителей»
…Вечер 7 ноября. Кабинет и столовая в хорошей коммунальной семье. Много книг. На столе сегодня белоснежная скатерть, а из кухни пролезают самые симпатичные запахи. В широкие окна блестящими, яркими глазами смотрит иллюминированный город. Праздник.
На турецком диване девочка лет пятнадцати. Она полулежит в неудобной капризной позе, на худеньком еще кулачке ее кучерявая головка.
Перед девочкой стоит мать:
— Верочка, но что же я могу сделать? Надень шерстяное…
Девочка подымает голову с кулачка и говорит матери быстро, быстро:
— Отстаньте с вашим шерстяным! Заладили одно и то же! Когда еще… еще в августе говорили: пошьем, пошьем, вот вам пошили, это потому, что модистка дешевая… вам все дешевое нужно!
Мать беспомощно оглядывается на мужа. Муж хмурит брови и продолжает перелистывать фолиант академического «Слова о полку Игореве». Вера вдруг срывается с дивана, ветром вылетает из комнаты, хлопает дверью. Она пошла плакать.