Книга драконов
Шрифт:
В окошке пятого этажа он заметил желто-оранжевое свечение. Возможно, простой фонарь, а возможно, и нет. Боб Чой тряхнул головой и надул щеки. Ну почему они не желают ограничиваться законно приобретаемым мясом? У них не было никакой необходимости убивать. Кому было бы хуже, если бы они вели себя потише? Их плащи и так отлично работали. Так нет же, твари оставались тварями, снедаемыми неуправляемым голодом. И каждый раз они заводились по полной. Иным, чтобы засветиться, требовались годы, но финал был неизменен. Рукой в перчатке Боб прошелся по карманам своего плаща, проверяя, на месте ли оружие. Финал был неизменен.
Он перехватил мешок и, не обращая внимания на стук и потрескивание костей, поволок его через переулок туда, где виднелась дверная арка, защищенная от дождя. Закинув мешок в угол, Боб устроился на ступеньке и стал наблюдать за домом. Прошло несколько минут. Дождь, сочившийся с серо-стального неба, постепенно иссяк. В сотне ярдов от него, на Брайс-стрит, шумела толпа — то громче, то тише. Сидя в тихом переулке, Боб позволил себе сунуть руку за пазуху и извлечь серебряную фляжку. Время было не самое подходящее, но холод и страх требовали скромного допинга. Все равно никто не узнает. Он поднес флягу ко рту.
— Мистер Чой?
Боб Чой подавился, закашлялся и рывком обернулся, бросая правую кисть под плащ. Перед ним — совсем рядом, рукой достать можно — стоял молодой человек. И выглядел в точности так же, как нынче утром и накануне: голубые глаза, очки без оправы, зачесанные назад светлые волосы. Безупречный, без единой морщинки костюм и лицо, начисто лишенное выражения. И как и в предыдущих случаях, в руке у него красовался бумажный пакет.
Боб торопливо спрятал флягу на место.
— Как только ты это делаешь? Мне бы полагалось услышать тебя.
— У тебя нет такой способности, — ответил молодой человек. Лоб над аккуратным носиком собрался морщинами. — Ты знаешь, что не должен был снимать перчатки, Боб Чой. Таковы правила. Ты нарушил пятый пункт протокола и тем самым подверг меня риску.
Боб вернул перчатку на руку. Он сказал:
— Ну и что там для меня, Парсонс?
— Сычуаньская лапша с имбирем и говядиной. И еще кофе. — Молодой человек развернул бумажный пакет и вытащил пластиковое корытце, обернутое пленкой.
— Отлично. А то я уже думал, что единственный из всех здесь так и останусь голодным.
Боб кивнул на мешок.
Парсонс оглядел содержимое мешка, морщась от отвращения.
— Никак агент по недвижимости?
— Похоже на то. Давай сюда харч, пока я от голода не околел!
Несмотря на то что его рука была надежно зачехлена в перчатку, молодой человек с видимой опаской передал Бобу подносик. И быстро отдернул руку, постаравшись, чтобы их руки не соприкоснулись. Боб на это ничего не сказал. Слегка наклонившись вперед, чтобы сырость не попала в лапшу, он взял пластиковую вилку и принялся за еду. Молодой человек стоял рядом, молча наблюдая за тем, как горячий пар, поднимавшийся от лапши, резко отклоняется в сторону, избегая соприкосновения с лицом Боба, быстро повторяет контуры его головы и уходит вверх. Кожу Боба окружал прозрачный слой холодного воздуха, непроницаемый для теплого пара.
Боб начал было говорить с набитым ртом, закашлялся, проглотил и продолжил:
— Так ты говорил что-то про кофе?
— Ну да.
Боб кивнул, продолжая стремительно накручивать лапшу на вилку и отправлять ее в рот.
— Вот и отлично.
— Я вернусь к девяти, — сказал молодой человек. — Где ты собираешься быть? Здесь — или снова на улицу выйдешь?
Покачав головой, Боб управился с остатками еды, подобрал соевый соус и отбросил корытце.
— Ждать незачем, — сказал он. — Я знаю, который из них тут отметился.
Молодой человек брезгливо нагнулся и поднял подносик. Потом вскинул глаза, взгляд сделался острым.
— В самом деле? И кто же?
— Старик в квартире четыре А. Он и сейчас там — отсыпается, точно сытый удав.
Морщины на бледном лбу сделались глубже.
— Мистер Янг? Ты что, видел, как он бросил здесь эти кости?
— Нет, я был за углом и упустил этот момент. Дай кофе, будь так любезен.
Молодой человек посмотрел на свои ботинки — черные, изящные. Переступил с ноги на ногу.
— Еще одна ошибка нам совсем ни к чему, Чой.
— Ошибки не будет, — ответил Чой. — Это точно Янг. Я проследил за ним сегодня на Брайс. Он шаркал этими своими шлепанцами, весь такой седенький и тщедушный. Ух ты! Горячо! — Боб утер ошпаренные губы. — Все дело, Парсонс, в его походке, вот в чем.
— Я тоже видел, как он ходит, — сказал молодой человек. — И ничего особенного не заметил.
— Все дело в походке, — повторил Боб Чой. — В том, как подергиваются тощие плечи, как изгибается хрупкая шея, когда он голову туда-сюда поворачивает. Ты же видал крокодилов в зоопарке, а, Парсонс? Ну, там, черепах? При случае проследи, как они движутся. Если пристально вглядываться и притом знать, что конкретно высматриваешь, кое-что можно подметить даже сквозь плащ.
Парсонс сказал:
— Не нравится мне все это. Если ты нрав, тут и другие запросто могут ошиваться. Под твое описание вполне подходит и Жу с шестого этажа. Тоже одиночка с трудно прослеживаемым прошлым. Все один к одному. А та женщина, Лау, из квартиры напротив Янга? Если верить записям, она находилась в Шанхае, когда там последний раз происходила охота. Обитала в том же пригородном районе, что и жертвы. А теперь она здесь. И в пользовании авиалиниями не замечена.
Боб Чой пожал плечами, глядя в свою чашку.
— Могла на корабле приехать. Или вовсе пешком прийти.
— Или, — сказал Парсонс, — сама прилетела. — Бледные пальцы аккуратно сложили бумажный пакет и поместили его на опустевший подносик. — Если подождешь до завтра, сюда прибудет Бернс. Его уже везут из Ханоя.
— Не буду я Бернса ждать. Кое-кто только что кормился. Янг сейчас сонливый и заторможенный.
— Когда прибудет Бернс, заторможенность у него еще не пройдет, — сказал молодой человек. — Если только это в самом деле он.