Книга гор: Рыцари сорока островов. Лорд с планеты Земля. Мальчик и тьма.
Шрифт:
Девчонки куда-то на минуту вышли, и Меломан воспользовался этим, чтобы рассказать анекдот про Шерлока Холмса и его скверную привычку курить трубку перед завтраком. Анекдот оказался ужасно смешным, и мы хохотали как сумасшедшие. Потом Крис перевел анекдот для Тома, и мы снова принялись хохотать, глядя на его запоздалый смех. А когда замолчали в полном изнеможении от неожиданного веселья, в зале наступила полная тишина. И сразу стал слышен шорох дождя.
Дождь шел почти незаметно для глаз. Крошечные капли, растертые ветром в невесомую водяную пыль, мокрой сыпью ложились на мрамор. Через несколько минут на плитах террасы словно ниоткуда проступили лужицы. Казалось, вода в них дрожит, покрытая сплошной рябью падающих капелек.
Прижимаясь к холодным стеклам, мы смотрели на дождь. Потом Толик решительно потянул на себя оконную створку. Окно нехотя – неужели уже успело разбухнуть? – открылось. Толик, закутанный в пару рубашек и шерстяную олимпийку, поежился. Крис негромко произнес:
– Ого…
Стало еще холоднее, по-осеннему зябко и неуютно. А небо до самого горизонта застилала неподвижная пелена туч. Никто не произнес больше ни слова, пока Толик не захлопнул окно: зло, сильно, даже стекла звякнули.
– А может, здесь зима такая? – неуверенно спросил Илья. Часто моргая и щурясь, он переводил взгляд с одного на другого. Я подумал, что в таком полумраке и без очков Илья не отличит Меломана от Толика, а меня от Тимура…
– Да, зима, – подхватил Тимур. – Пятьдесят лет было лето, а теперь пятьдесят будет зима.
– Между зимой и летом обычно случается осень, – очень тихо сказал Крис. – И ни на одной планете осень не может наступить так внезапно.
– Нас наказывают.
Наверное, мы успели отвыкнуть от этого голоса: он прозвучал неожиданно для всех. Игорек давно уже не участвовал в общих беседах, хотя и старался держаться на виду. Сидел где-нибудь в уголке, вздрагивая, когда к нему обращались.
– Что ты хочешь сказать? – резко спросил Крис. – Ты что-то знаешь?
– Да. – Игорек говорил негромко, но очень уверенно. – Однажды я спросил, что они могут сделать с теми, кто откажется подчиняться. Они ответили, что накажут их холодом.
– Раньше сказать не мог?
Игорек снова сжался:
– Я только сейчас вспомнил. Они же не говорили про мосты. Я думал, тут что-то серьезнее.
Крис вдруг улыбнулся.
– Малёк… А ты не можешь уточнить? Спуститься в подвал, поговорить с ними…
Игорек начал бледнеть прямо на глазах.
– Крис, меня убьют. Я же их выдал, они знают. Эта плита, до которой нужно дотронуться, она током бьет. Крис, не надо.
Наш командир задумчиво смотрел на Игорька.
– Ну, как хочешь. Но я так и не понял суть наказания. Чтобы мы умерли от холода, нужно выморозить все Острова. Погибнут и те, кто их слушается. Зачем такие сложности?
– Можно просто не присылать нам продукты, мы тогда умрем от голода, – вставил Толик. – Это куда проще, чем устраивать грандиозное похолодание.
– Верно. – Крис кивнул. – Жаль, что ты не выяснил детали. Если они всерьез решили нас наказать, то холодом дело не ограничится.
Мне стало не по себе. Я отвернулся к окну, взглянул на продолжающийся дождь. И увидел, что лужицы под окнами уже не морщит от падающих капель. Их стянула тоненькая ледяная корочка.
– Ноль, – зачем-то сказал я. – Ноль градусов, ребята.
Я не хотел просыпаться. Я словно заранее знал, что пробуждение будет мучительным и неприятным. Кутаясь в толстое одеяло, цепляясь за остатки сновидений, я пытался удержать сон. Жизнь, если разобраться, это всего лишь ухудшенный вариант сна… Но холод, пронизывающий и беспощадный, похожий на миллионы ледяных нитей-щупалец, уже вцепился в мое беспомощное тело.
За окном шел снег. Протянув руку, я подхватил со стула одежду и, втиснувшись поглубже под одеяло, принялся одеваться. Потом, все еще ощущая противную мелкую дрожь, встал и надел куртку. Наверное, было не так уж и холодно. Просто я отвык от стужи в теплом мирке Островов.
Снег падал так же лениво и неспешно, как вчерашний дождь. Неотвратимо и беспощадно. Если он действительно был вызван пришельцами, то они неплохо разбирались в человеческой психологии. Медленное, неотвратимое похолодание пугало куда больше, чем неожиданная метель или заморозки.
Я вышел на террасу. Здесь снег доставал до щиколоток. Он сразу забился в кроссовки и начал таять. Стараясь не замечать этого, я прошелся взад-вперед.
Мосты казались какими-то зауженными, жалкими. То ли это мне почудилось, то ли они действительно уменьшились от холода. А внизу, по берегу моря, прохаживался Крис. Немного понаблюдав за ним, я тоже спустился с террасы. Наш командир был занят чем-то непонятным – он осторожно касался воды носком кроссовок, отдергивая ногу, шел дальше по берегу, оставляя четкие рубчатые отпечатки подошв на свежем снегу.
– Крис! – позвал я.
Он обернулся, кивнул, ничего не произнося вслух, пошел ко мне. В длиннющем свитере, с ногами, облепленными мокрым снегом, с покрасневшими от холода руками, он больше не казался мне взрослым. Такой же подросток, чуть повзрослее и повыше меня, нескладный и худощавый…
– Что ты делаешь, не пойму? – спросил я. – Проверяешь, подходящая ли водичка для купания?
– Да, – серьезно сказал Крис. – Лед чуть окрепнет, будем купаться… У вас, русских, это же принято?
Я ошарашенно посмотрел на море. Воду у берега действительно стягивал лед. Купаться в проруби – это, конечно, хорошо. Русская народная забава, мы всю зиму только и делаем, что на морозе загораем… Но, черт побери, как может замерзнуть море? Соленое море?!
– Крис, соленая вода так легко не замерзает! – удивленно сказал я. Подошел к берегу, зачерпнул пригоршню обжигающей, студеной воды с плавающими в ней льдинками. Поднес к губам.
– Ты абсолютно прав, – сказал Крис.
Вода была едва солоноватой. Даже запах йода стал незаметен. Почти как в нашем городском озерце…