Книга мечей
Шрифт:
— Что? Кто?.. — выдавила из себя Мала и в отчаянии замолкла.
— Собственной работы Вулкана, — угрюмо ответил Джорд. — Это мне. А потом моему сыну. Плата.
Девушка застыла в немом восхищении. В рассказе о постигшей деревню беде не было ни слова о мече… Плата? Даже в тусклом мерцании свечей было видно, что лезвие прекрасно отполировано. Благодаря своему острому зрению Мала разглядела мелкие точечки, складывающиеся в странный рисунок: он казался глубоким и рельефным, но в то же время отполированная сталь блестела, как гладь зеркала.
Ритуальный хоровод кружился все медленнее: танцующие, как и большинство
— Плата, — снова повторил Джорд, и на фоне внезапно повисшей тишины его голос гулко разнесся по всей зале. — Так сказал Вулкан, когда забрал у меня руку. — Он яростно потряс мечом. — Мою руку — за это. Так сказал бог. Он назвал его: Градоспаситель.
В голосе Джорда звучала горечь и бессильная ненависть человека, проклинающего бурю за то, что она уничтожила его урожай. И тут его словно разом покинули силы, он безвольно уронил меч и засуетился, пытаясь его снова завернуть. Но без помощи Малы ему бы вряд ли удалось это сделать.
— Надо будет найти для него чего-нибудь поприличнее этой тряпки, — пробормотал он.
Мала застыла, не в силах найти подходящих слов. Она не знала, что и думать. Как это все понимать? Вулкан дал меч Джорду в оплату? За что? Зачем богу могла понадобиться правая рука человека? И почему тогда — меч? Что делать кузнецу, да и любому мастеровому с таким оружием?
Надо будет Джорда потом расспросить обо всем подробнее, а сейчас не время и не место. Хоровод вновь закружился быстрее, словно получил новый заряд энергии, а смолкнувшие было разговоры и плач слились в единый гул.
— Мала? — в голосе Джорда послышались новые, незнакомые нотки.
— Да?
— Танец скоро закончится. Но я должен оставаться здесь до конца ритуала, пока не произнесут все исцеляющие заклинания. Думаю, тебе сейчас лучше идти.
Сказав это, Джорд устало откинулся на спинку кресла и смежил веки.
Мала поняла его — когда поминальный хоровод закончится, за ним, как всегда, последует еще одно ритуальное действо: те из плакальщиков, кто свободен, разделятся на пары — мужчина с женщиной, юноша с девушкой — и разбредутся по окружающим деревню полям, чтобы на дающей пищу земле зачать новые жизни. Если смерть нельзя одолеть, то можно хотя бы выставить против нее иную, древнюю как мир, силу — силу животворения. Мала была еще свободной, незамужней девушкой, и ритуал требовал от нее участия в последнем поминальном обряде. Но сейчас, когда до ее свадьбы оставалось всего два дня, о том, чтобы исполнить обряд с кем угодно, кроме ее нареченного, ей и помыслить-то было страшно. А Джорд истекал кровью, и у него еле хватало сил, чтобы сидеть.
И она сказала:
— Да, хорошо, я пошла. До завтра, Джорд.
Теперь ей предстоит долгая дорога домой, если только не посчастливится найти ночлег где-нибудь здесь, в деревне. Она была пока еще слишком мало знакома с родней Джорда, чтобы быть уверенной, что ее примут как должно. Да может, кроме этих двух малышей, никто из родственников вообще не заметил ее приезда. По старинному обычаю свадьбу сговаривали старейшины обеих деревень и между семьями будущих новобрачных не было никаких отношений.
Мале Джорд понравился с самой первой встречи, и поэтому она не имела ничего против сделанного за нее выбора старейшин. Да она и сейчас не возражала,
Здесь, в центре отданной во власть смерти и страданий залы, веяло муками, отчаянием и крушением всех надежд. Девушка на прощание пожала здоровое плечо своего жениха и, не оглядываясь, ушла. Те из плакальщиков, которые, как и Мала, по разным причинам не могли здесь остаться, тоже потянулись к выходу. Вместе с небольшой группкой крестьян она прошла в двери с портьерой и вышла на темную ночную улицу. Люди тут же стали расходиться в разные стороны, и до скотовязи она дошла в полном одиночестве. Мала уже протянула руку к вожжам ездозверя, как вдруг услышала у себя за спиной тихий голос:
— Обряд не закончен.
Девушка медленно обернулась. Перед ней в свете одних лишь звезд (луна зашла за тучу) стоял незнакомец в маске. Он тоже был один и протягивал ей ладонь, словно ожидая, что она вложит в нее свою. А вокруг неслышными тенями скользили другие спешащие на поля любви пары…
Снова Мала увидела черную маску и того, кто ее носил, спустя почти девять месяцев. Да и то во сне, навеянном заклинаниями и зельями. Тогда они вместе с Джордом отправились на очередные похороны — на сей раз хоронили жреца Синего храма Эрдне, духовника Малы. Но когда они отъехали от дома и мельницы почти на двести километров и уже приближались к храму, у нее вдруг начались схватки.
Поскольку роды были первыми, Мала сначала толком и не поняла, что происходит. Но как бы хорошо она себя ни чувствовала, все-таки ей стоило бы позаботиться о более подходящем месте для родов. С другой стороны, храмы Эрдне выполняли также функции больниц — по крайней мере для беднейших слоев населения. Большинство священников Эрдне были приличными лекарями и акушерами: они неплохо разбирались в травах и целебной магии и даже могли в особо трудных случаях прибегать к технологиям Прежнего мира, используя колдовство хирургии.
К вечеру схватки стали просто непереносимыми. Но впереди был храм, из которого доносилась музыка, очень похожая на ту, что она слышала восемь с половиной месяцев назад на деревенской панихиде. Наверное, именно этот барабанный ритм и привлек черную маску в ее сны. Барабанный ритм и жар, а также смутные подозрения, что ее первый ребенок будет рожден не от Джорда, а от человека, чьего лица она так никогда и не видела. Последнее время Мала пыталась разузнать о герцоге Фрактине все, что только возможно, но, кроме обычных слухов о его жестокости, страсти бродить неузнанным, богатстве и обладании магической силой, она узнала очень мало.
В ту ночь в палате пирамидального храма в паузах между схватками и навеянными зельями снами Малу расспрашивали о ее видениях. Джорда услали якобы для выполнения какой-то работы для матери-настоятельницы, которая с чисто профессиональным интересом (но, надо заметить, весьма доброжелательно) принялась выпытывать у Малы, что именно ей привиделось перед родами. Зелья и заклинания прекрасно снимали боль. Они трансформировали ее в видения: порой — в счастливые, порой — в страшные.
Мала честно описала настоятельнице незнакомца: его осанку, волосы, одежду, короткий меч и маску. Она только не рассказала о том, где и когда они встретились.