Книга надежды. Как освободиться от страха смерти
Шрифт:
Серебряник, ставший радужным телом
Даже менее известные йогины, умирая, показывают чудеса. У нашего кхамского друга, серебряника из Румтека, всегда дарившего нам с Ханной необычайно красивые подвески для наших четок, спина была так повреждена китайскими пытками, что он не мог разогнуться. Ноги всегда находились под прямым углом к телу, шел он или сидел. Осознав, что его время настало, он удалился в хижину и изменением вибрации превратил в энергию все части своего тела, содержащие нервы, с помощью так называемой джалю – медитации радужного тела. Когда спустя неделю люди вошли в запертую хижину, они обнаружили там только волосы и ногти.
Двенадцатый Пандито Хамбо-лама Даши-Доржо Итигэлов (1852–1927)
В 2002 году я услышал историю о мумифицированном ламе, находящемся в Сибири, в Улан-Удэ. Через шесть лет я, вместе со многими учениками, смог увидеть его воочию. Это стало возможным благодаря моим связям с действующим Хамбо-ламой Аюшеевым.
Двенадцатый Пандито Хамбо-лама Доржо Итигэлов, родившийся в царской России в 1852 году, умер в буддийском монастыре посреди сибирской степи в 1927 году. Незадолго до смерти он собрал своих учеников и попросил уехать из страны, предрекая тяжелые времена в Советском Союзе. Затем, наказав им проверить его тело через 30 лет, он велел обернуть его шелком и сел в позу лотоса, чтобы умереть, медитируя в таком положении.
Хотя Сталин уничтожил сотни буддийских монахов и разрушил 46 монастырей, впоследствии под Иволгинском, всего в 35 километрах от столицы Бурятии Улан-Удэ, был возведен дацан (монастырь), и спустя 30 лет после смерти Хамбо-ламы его тело удалось выкопать. Ученики обнаружили его сидящим в позе лотоса, все еще не поврежденным; не появилось никаких признаков разложения. В те годы, однако, было невозможно вернуть его в монастырь, и никому не разрешалось рассказывать о произошедшем. Поэтому тело Итигэлова снова опустили в могилу в деревянном ящике, заполненном солью.
В начале 2002 года покойный был снова извлечен из могилы. Его руки сохранили гибкость, глаза были закрыты, кожа как будто дубленая, но мягкая. Но его высота в позе медитации была около полуметра. Научные исследования привели к ошеломляющему выводу: состояние белковых компонентов в его тканях оказалось таким же, как и у живых людей. Кровь превратилась в желеобразную субстанцию, следов бальзамирования не было найдено, и мумифицирование также исключалось {44} .Нынешний Хамбо-лама считает, что его предшественник с помощью медитации поднялся на уровень существования, именуемый шуньята – пустота.
Без сомнений, можно утверждать, что благодаря медитации он обрел превосходную способность управлять своим телом и его энергетической системой, что указывает на высокие достижения.
В 2009 году мы представили Хамбо-ламу Итигэлова Семнадцатому Гьялве Кармапе и его ассистентам. Все были под заметным впечатлением этого убедительного примера владения умом и без слов оказали глубочайшее уважение.
Калу Ринпоче (1904–1989)
«Не успеем мы познать свою жизнь, как она уже кончается, и пора умирать. Если в нашем распоряжении нет основы для надежной практики, мы беспомощно отправляемся в смерть, объятые страхом и болью».
Калу Ринпоче
Калу Ринпоче
Калу Ринпоче был держателем не только передачи Карма Кагью, но также и школы Шангпа, основанной Нигумой, сестрой или женой Наропы (ученые не вполне едины в этом вопросе) {45} . В 1973 и 1976 годах от имени Кармапы он приезжал в Европу, и мы с Ханной возили его повсюду. Он основал с дюжину городских центров к западу от Рейна и благословил наши – по восточную сторону реки. За несколько недель до своей смерти, в месте Просветления Будды – Бодхгайе в Индии – он по-прежнему демонстрировал величие и свежесть, критически пересматривая практику трехлетних ретритов лам, на которой десятилетиями базировалась его работа. Из-за череды неприятных инцидентов, связанных с его учениками, он объявил, что впредь, прежде чем уходить в ретрит, они должны достичь большей зрелости и получить лучшее образование. Последние годы жизни он провел неподалеку от индийского города Силигури – в предгорьях Гималаев, в Сонаде, где позже в его честь построили 108-футовую ступу рядом с главной дорогой на Ассам. Когда мы прощались с ним во время одной из последних его лекций, он был почти прозрачный и, похоже, продолжал жить только усилием воли. В последние часы индийские врачи никак не хотели оставить его в покое. Однако доверенные ученики нашли какой-то, пусть и шаткий, предлог выдворить докторов из комнаты, заперли дверь и подняли Калу Ринпоче в сидячее положение. В отличие от других наших учителей, удерживавших ум в сердце, он сделал один глубокий выдох и так соединился с пространством. При этом его тело осталось такого же размера, что и при жизни; впоследствии его высушили и покрыли золотом {46} . Последний раз, когда мы его видели, он сидел в монастырской ступе. Это был прирожденный учитель. Все его слова были простыми, понятными и незабываемыми, как и пример его смерти.
Лопён Цечу Ринпоче (1918–2003)
Об уходе Лопёна Цечу Ринпоче, нашего с Ханной первого ламы, мы знаем со слов его близкой подруги и помощницы Мэгги. Она заботилась о нем в течение многих лет, пока он не оставил нас 10 июня 2003 года.
Бутанец по происхождению, он жил в Непале и как буддийский представитель даже был приглашен в Китай в суровые времена правления Мао Цзэдуна. С момента своего первого приезда на Запад в 1987 году и до 2003-го Ринпоче поддерживал развитие центров Алмазного пути во всем мире.
Лопён Цечу Ринпоче всегда оставался благожелательным отцом нашей работы. Своей человеческой глубиной и ясным видением, не зашоренным культурными различиями, он открывал сердца бесчисленного количества людей. Среди прочих дел Ринпоче установил на Западе 19 ступ, многие из которых выше 10 метров. Они обращены на юг и настроены на защиту гуманистических ценностей. Хотя в последние годы жизни работа его сердца сократилась до 40 процентов, он несколько раз объезжал с нами вокруг света. Когда в 2002 году в Лондоне он садился в самолет, его врач сказал: «Если вы сейчас полетите, вы умрете».
«Я умру, если не полечу, – ответил Ринпоче. – Моя жизнь имеет смысл, только когда я могу помогать другим».
Когда его сердце билось всего на 17 процентов и он был вынужден жить под присмотром наших близких друзей Цезаря и Йошико в Бангкоке, он как ни в чем не бывало составлял подробные планы и приглашения на открытие 108-футовой (33-метровой) ступы в Бенальмадене, на юге Испании. Церемония планировалась на осень того года. Он просто продолжал работать, как будто должен был остаться с нами. Ринпоче никогда не упоминал о надвигающейся смерти и умер тихо и просто, владея ситуацией так же превосходно, как и на протяжении всей своей жизни. Он посмотрел Мэгги в глаза и перестал дышать. В комнате царил покой, но его активность непрерывно продолжалась, и это поле силы с нами по сей день.
Ханна Нидал (1946–2007)
Моя жена Ханна, лелеемая с 1968 года как «мать», защитница и доверенный друг десятков тибетских лам и на Западе, и на Востоке, была настолько впечатляющей в смерти, что мои описания в книгах дают лишь смутный образ этого. Вместо того чтобы ограничивать себя мыслями о безвременно обрывающейся успешной жизни, она наслаждалась оставшимися месяцами и продолжала использовать их для блага всех.
У Ханны не было и тени страха – даже в этой ситуации она доверяла тому, что все складывается разумно и наилучшим образом.
Она публично попрощалась со всеми на праздновании Нового, 2007-го года в Штутгарте, поблагодарила всех учеников и передала им огромный запас уверенности для дальнейшего пути. С присущей ей непритязательностью Ханна высказала только две просьбы: провести остаток времени вместе со мной и сделать это в Копенгагене – у нас дома. Так и произошло, как всегда в ее жизни: все условия сошлись будто сами по себе.
Ученицы трогательно взяли на себя заботу обо всех ее потребностях и не отходили ни на шаг. Трое врачей-буддистов без колебания предоставили ей необходимую медицинскую помощь, чтобы она могла постоянно находиться в копенгагенском центре, все жильцы которого полностью подстроились под нее и обеспечили все условия для той работы, которой она была в силах заниматься.
Семнадцатый Кармапа Тхае Дордже попрощался с Ханной еще перед Рождеством. Специально для этого он на машине приехал с самого юга Испании в Кемптен, и мы провели с ним целый день. Шамар Ринпоче, второй по значимости лама в линии Карма Кагью, навестил ее в Копенгагене десятого марта. В тот день все осознали, что Ханна умрет. Только настоятельные советы наших врачей, живших в соседней комнате и оказывавших ей наилучшую помощь денно и нощно, удержали наших друзей от осады лестницы, которая вела в ее комнату.
Чрезвычайно скромная, как обычно, за все эти месяцы она заговаривала о приближающейся смерти лишь дважды. И за день до того, как потерять речь, вместе со мной Ханна передала свою работу по KIBI (Международному буддийскому институту Кармапы в Дели) Керстин, а многие другие вещи – Кати. Ханна, радуясь, подписала договор о покупке нашего Европа-центра и затем удалилась от друзей этой жизни.
Включая время надежд на выздоровление перед Новым годом, болезнь дала нам с Ханной пять месяцев глубокого взаимообмена, и мы знали, что в предстоящих жизнях снова будем работать для Алмазного пути как пара.
Ханна умерла сидя в моих объятиях в ночь на 1 апреля 2007 года. Она погружалась в состояние клинической смерти пятнадцать раз (проводя больше минуты без сердцебиения и дыхания), как подтвердили двое врачей-буддистов, остававшихся в комнате. Но усилием воли она возвращалась и возвращалась. На шестнадцатый раз, когда стало ясно, что ей пора уйти, я сделал пхову и попросил Ханну двигаться дальше. Улыбка на ее лице следующим утром была красноречивой – как будто она только что попробовала что-то невероятно вкусное.
Ханна была мудростью, стоящей за нашей совместной работой, и своей мягкой любовью оказывала влияние на бессчетное множество людей. Для меня она присутствует всегда и везде как сияющее состояние вдохновения.
Пусть многие станут такими, как она.