Книга о друзьях
Шрифт:
Сыпать подобными цитатами Альф мог, засунув одну руку под платье своей девушке и теребя ее клитор. Или сидя на толчке в туалете! В его выходках и шалостях было что-то изысканное. Вы, конечно, слышали о людях, способных предать родную мамочку за еду или пару новых носков? Более того, многие из них вовсе не вызывают у вас чувства отвращения — даже наоборот. Именно поэтому я все время возвращаюсь к гармонии между кошачьей натурой и бессовестностью. Лично я больше всего презираю в кошках то, как они ластятся к тебе, трутся о ногу или мягко и ласково мурлычут — словно бы лестью выманивая у слепого человека немного деньжат.
Говоря об этих его кошачьих повадках, хочу подчеркнуть
Спустя месяц или два после публикации «Тропика Рака» в печати появился отзыв, написанный не кем иным, как моим любимым писателем — Блезом Сандраром. Рецензия появилась в маленьком журнале «Орбс», возглавляемом одним из самых преданных почитателей Сандрара. И на следующий день после этого Сандрар с приятелем явились с визитом на виллу Сера. К своему ужасу, они обнаружили на моей двери напечатанную (или скорее написанную от руки) записку, которая гласила: «Не беспокоить! Гений за работой!» Сандрар воспринял приказ спокойно и вознамерился меня не беспокоить, но его друга такая наглость привела в ярость — он хотел даже выломать дверь.
Через неделю Сандрар пришел один. На этот раз я тут же отозвался. В тот момент у меня был Фред, у нас снова кончилась выпивка, и мы сидели без гроша в кармане, зато и не втянутые ни в какие подозрительные дела. Я прямо объяснил Сандрару ситуацию, зная, что он все поймет. Мы рационально поделили то малое количество коньяка, что еще оставалось, и прилежно растянули свои крошечные порции на время трехчасового разговора с Сандраром.
Какой замечательный вечер мы провели, разговаривая обо всем на свете и особенно — о его приключениях в самых разных уголках мира!
Помню, меня удивили в его словах две вещи. Во-первых, его неприязнь к Марселю Прусту, во-вторых, любовь к Реми де Гурмону — и как к человеку, и как к писателю. Блез рассказал нам об одном странном случае, который остался в моей памяти. Дело в том, что де Гурмон — прокаженный — мог выходить из дому только по ночам. Однажды вечером, проходя по одному из известных парижских мостов, Сандрар узнал фигуру, склонившуюся над парапетом и недвижно рассматривающую свое отражение в воде. Он пригляделся внимательно и убедился, что это один из двух людей, которыми он тогда восхищался больше всего (вторым был Жерар де Нерваль). Блез видел достаточно фотографий Реми де Гурмона, чтобы не ошибиться.
Не желая навязываться своему кумиру, Сандрар беспечно подошел к де Гурмону так, что мог коснуться его, тоже наклонился над парапетом и уставился в Сену. Ему очень хотелось заговорить с де Гурмоном, но он был слишком стеснителен, чтобы представиться. Поэтому он начал говорить с собственным отражением в воде, но о вещах, которые, как ему казалось, должны были заинтересовать его кумира и дать ему понять, что разговор идет о нем самом. Думаю, он заговорил об авторах, про которых де Гурмон писал в своей не очень известной книге о латинских писателях. Не помню, ответил ли ему что-нибудь де
Вечер продолжался самым приятным образом, наполненный рассказами Сандрара, тогда как мы с Фредом слушали, разинув рты, не в силах оторваться. Наконец Сандрар объявил, что проголодался, и осведомился, не захотим ли мы поужинать с ним. Он сказал, что знает один прекрасный скромный ресторан на Монмартре, где у Пикассо и Макса Жакоба когда-то была студия. Если не ошибаюсь, это было на улице Делябесс.
Чтобы мы легче согласились на его приглашение, он соврал нам, что как раз утром получил чек от одного из своих издателей.
На улице за углом мы поймали такси. Ресторан действительно оказался маленьким и очень уютным, его бар был уже полностью оккупирован группкой шлюх. Казалось, что Сандрар хорошо знаком не только с владельцем ресторана, но и с девушками. Первое, что он сделал, когда мы сели, — заказал un coup de champagne pour les jeunes filles en fleurs [39] (пародируя Пруста), добавив громко со стаканом в руке, что вот они и есть настоящие представители Франции. Это тут же создало гениальную атмосферу.
39
по бокалу шампанского всем девушкам в цвету (фр.). Аллюзии с романом Пруста «Под сенью девушек в цвету». — Примеч. пер.
Когда пришло время ужинать, мы с Фредом предложили разрезать ему бифштекс. Он вежливо отказался, сказав, что это обычно делает для него официант. Через несколько минут он уже стоял, демонстрируя нам, что может добраться до любой части тела своей левой единственной рукой. (Впрочем, разрезать собственный бифштекс однорукий поэт все равно бы не сумел.) С другой стороны, прекрасно известно, что он водил свой «бугатти» не только в оживленном Париже, но и по джунглям Амазонки. Именно там, среди охотников, он научился этому трюку — доставать до любых частей тела одной левой рукой. Он сказал, что это спасло ему жизнь, поскольку аборигены сочли это умение довольно забавным.
Странно, но фамильярность с проститутками у бара ничуть не отразилась на его респектабельности. Человек, потерявший правую руку, будучи легионером, и человек, который в анкете на вопрос «Что вы больше всего цените в женщинах?» отвечал: «Невинность», был одним и тем же лицом.
Итак, мы наслаждались прекрасной едой, возможно, специально приготовленной для известного поэта и его друзей, и чудесным вином. Это был королевский праздник, и мы с Фредом быстро опьянели.
Когда Сандрар предложил отправиться по барам на grands boulevards de Montmartre [40] , Фред под каким-то предлогом отказался. (Он сделал это из деликатности, чтобы не злоупотреблять щедростью Сандрара.) Мне же пришлось пойти с Сандраром, потому что он к тому времени уже записал меня к себе в лучшие друзья. Очень часто в наших разговорах он отмечал параллелизм в наших с ним судьбах до Первой мировой войны. Он любил вспоминать при мне, что и сам побыл бродягой и попрошайкой в Нью-Йорке, что ненавидит работу, что его единственная страсть — чтение и тому подобное.
40
на больших бульварах Монмартра (фр.)