Книга о верных и неверных женах

«Бехар-е данеш» Инаятуллаха Канбу принадлежит к числу многочисленных произведений на персидском языке, которые с одинаковым правом могут быть отнесены к памятникам и персидской, и индийской культуры.

Огромная литература на персидском языке, созданная в средневековой Индии, тесно связана с литературой Ирана и Средней Азии и представляет общее наследие народов этих стран. Большое влияние, которое оказывала древняя Индия на культуру народов Ирана, хорошо известно, и оживленные связи между обеими странами, отличающие средневековый период их истории, имеют длительную

традицию и уходят своими корнями в глубь веков. Однако если в древности народы Ирана выступали обычно в роли восприемников высокоразвитой индийской культуры и наряду с арабами способствовали ее распространению в других странах, то в средние века положение изменилось. Вместе с армиями мусульманских завоевателей в Индию устремились не только иранские чиновники, но и ремесленники, купцы, строители, художники, поэты и литераторы. Иммиграция в Индию из Ирана и Средней Азии особенно усилилась во времена монгольского нашествия в XIII в. и никогда не прекращалась, вплоть до позднего средневековья. Важную роль в проникновении культуры ислама в Индию сыграла также оживленная морская торговля, которую арабы и персы с давних времен вели между портами Персидского залива и западного побережья Индии, В портовых городах Индии возникали довольно обширные персидские кварталы, и, таким образом, Южная Индия также оказалась в сфере экономических и культурных влияний Ирана.

Наибольшего оживления индийско-иранские связи достигли в эпоху так называемых Великих Моголов (XVI — XVIII вв.). Моголы поддерживали регулярные дипломатические сношения с правителями Ирана и Средней Азии и постоянно обменивались посольствами. Морская и сухопутная торговля между этими странами достигла невиданного доселе размаха. Источники сообщают, например, что в правление Джахангира (1605 — 1628) только в Кандагар ежегодно вывозилось из Индии более 14 тысяч вьюков с товарами, а в портовых городах было немало купцов, капиталы которых исчислялись миллионными суммами.

Персидский язык был официальным придворным языком, выходцы из Ирана занимали часто наиболее влиятельные должности при дворе и не раз выступали в роли воспитателей наследных принцев. Так, например, у Акбара (1556 — 1605) воспитателем был перс Мир Абд-ал-Латиф Казвини, который привил будущему государю любовь к персидской поэзии и прозе.

Но не только двор подвергся иранскому влиянию: персидские обычаи и вкусы довольно глубоко проникли и в более широкие слои индийского общества.

В средние века дворы крупных и мелких феодальных правителей часто превращались в литературные центры, ибо меценатство имело тогда большое значение для развития литературы. Великие Моголы и правители независимых и полузависимых мусульманских княжеств Индии могли тратить огромные средства на поощрение литераторов, которые воспевали их в стихах и прославляли в прозе; источники изобилуют описаниями щедрых даров, которые получали поэты за удачно написанные поэмы, остроумные экспромты и т. п. Вполне понятно, что многие литераторы стремились в поисках заработка, карьеры или славы попасть если не ко двору самого шаха, то хотя бы во дворцы вельмож и влиятельных сановников. Литературные собрания, на которых читались новые произведения, обсуждались достоинства того или иного поэта, разбирались наиболее удачные и свежие образы и т. п., были обычным явлением эпохи, о которой идет речь.

Литературная деятельность на персидском языке носила очень интенсивный и разнообразный характер, и в этот период в Индии были созданы произведения всех видов и жанров, которые представлены в литературе Ирана. Сотни поэтов, среди которых мы встречаем как выходцев из Ирана и Средней Азии, так и уроженцев Индии, писали стихи всех жанров, и произведения таких авторов, как Файзи, Назири, Урфи и Зухури, получили признание всюду, где персидский язык был распространен. Интерес к персидскому языку и потребности, связанные с его преподаванием в школах (медресе), привели к созданию многочисленных толковых персидских словарей — фархангов. Лучшие из таких фархангов по сей день являются ценными источниками не только для истории персидского языка, но и для изучения поэзии Индии и Ирана, так как в качестве иллюстративного материала в них использованы стихи различных поэтов обеих стран.

Широкое развитие получила историография, которая оказала большое влияние на язык и стиль произведений художественной прозы. К тому же авторы исторических сочинений нередко сами бывали поэтами, переводчиками и т. п.

Из сказанного вполне ясно, как велика была тогда роль литературы на персидском языке, здесь нет нужды перечислять все ее жанры. Необходимо, однако, отметить, что в создании этой литературы принимали участие не только выходцы из Ирана и Средней Азии или их потомки, но и коренные индийцы, и сюжеты, мотивы и образы, присущие древней индийской литературе, оказали большое влияние на произведения, написанные по-персидски.

Переводческая деятельность, которая никогда не замирала в средневековой Индии, в эпоху Великих Моголов приобрела значительный размах, и произведения санскритской литературы, переведенные или адаптированные по-персидски, исчисляются десятками. Среди них мы встречаем и научные книги — по математике, астрономии, медицине, — и религиозные, и эпические сказания, и обширные сборники народных рассказов, притч, сказок и басен. «Махабхарата» была переведена при Акбаре, «Рамаяна» переводилась несколько раз, прозой и стихами. Поэты, писавшие по-персидски, заимствовали из этих произведений не только отдельные образы и мотивы, но и значительные по размерам эпизоды, доставлявшие им темы для творчества. Для примера можно назвать хотя бы знаменитую поэму «Наль и Дамаянти» Файзи, сюжет которой заимствован из «Махабхараты».

Таким образом, литература, созданная на персидском языке в Индии, воплотила в себе различные влияния и представляет своеобразный синтез, в создании которого индийская культура сыграла значительную роль.

Приходится с сожалением сказать, что эта литература изучена в еще меньшей степени, чем литература персидская. Ей посвящено довольно много исследований, среди которых есть очень ценные работы, но большинство этих исследований носит все же предварительный характер, и мы до сих пор не располагаем авторитетным, обобщающим трудом, на оценки которого можно было бы положиться. И особенно плохо изучена литература как раз того периода, когда жил и творил автор настоящей книги.

Предки Инаятуллаха Канбу жили в Лахоре, городе, который, по отзывам европейских путешественников, не уступал тогда ни одному городу Азии или Европы по размерам, богатству и количеству населения. Сам Инаятуллах Канбу родился в Бурханпуре около 1606 г., во время правления Джахангира. Ограниченные сведения о жизни нашего автора, которыми мы располагаем, содержатся в историческом сочинении «Амал-е Салих», написанном в 1659 — 1660 гг. его младшим братом и учеником Мухаммадом Салихом Канбу. Мухаммад Салих сообщает, что Инаятуллах некоторое время занимал официальные должности в правление Шах-Джахана (1628 — 1658), но на склоне дней удалился от дел и вел аскетический образ жизни.

Биография Инаятуллаха Канбу помещена Мухаммадом Салихом в раздел жизнеописаний наиболее выдающихся мунши периода правления Шах-Джахана, и мы можем предположить, что наш автор какое-то время занимался составлением официальных посланий, состоя при губернаторе Лахора.

Мухаммад Салих очень высоко оценивает литературные таланты нашего автора и пишет, что Инаятуллах обладал глубокими познаниями в искусстве риторики и считался одним из корифеев среди пишущих так называемым «новым стилем». Из числа произведений Инаятуллаха Канбу Мухаммад Салих упоминает историческое сочинение, посвященное Шах-Джахану и названное автором «Тарих-е делгуша» (сохранилось в одной рукописи, находится в Англии), и «Бехар-е данеш». Мухаммад Салих считает, что оба эти сочинения написаны с большим вкусом, «чистой и мощной», как он выражается, прозой, изобилуют светлыми и новыми образами, проникнуты глубоким смыслом.