Книга победителей
Шрифт:
– Я знаю, что по утрам вы обязательно раскладываете пасьянс. Всегда ли получаете хорошие вести?
– Нет, часто не складывается. Это ритуал за утренним чаем.
– А зачем вы это делаете, если вести могут быть недобрые?
– Зачем мы чистим зубы? Не знаю, я, например, терпеть не могу чистить зубы, но чищу. Поэтому и раскладываю пасьянс.
– Вы живете в самом центре Москвы. Вот я в свое время сбежал с Тверской, хотя окна моей квартиры выходили во двор. Все-таки энергетика здесь очень тяжелая. У вас к этому, судя по всему, совсем другое отношение.
– Я родилась и долго жила в районе Балчуга, поэтому я существую в пределах Бульварного
– А у вас бывают дома гости, вы накрываете стол для друзей?
– Сейчас мой дом закрыт. Раньше это был проходной двор. Когда мы еще жили на улице Чехова, в кооперативном актерском доме, у нас в прихожей стоял маленький диванчик. И один раз остался ночевать Борис Хмельницкий, а он высокий. Когда утром он встал, то не мог разогнуться. Мы поехали на репетицию, и все обсуждали, почему он сгорбленный. Он сказал, что спал на очень маленьком диванчике. Все стали вспоминать свои самые неудобные позы, и выиграл Высоцкий. Он сказал, что однажды напился и понял, что дома его не примут и вообще в Москве не примут, но есть одна знакомая на даче где-то, которая всегда его принимает. Он доехал туда благополучно на такси, дошел до дачи, а там такой заборчик и калитка, и надо было перегнуться и замочек открыть. Он перегнулся и заснул, а когда проснулся, светило солнце, но разогнуться он не мог, и его просто сняли с этой калитки.
– Гениально! Скажите, как вы ощущаете бег времени, какой главный ориентир?
– Я не считаю вообще, что время бежит. Конфуций говорил: время стоит, бежите вы. Для меня нет движения времени. Для меня иногда то, что произошло 20 или 15 лет назад, как будто случилось вчера. А то, что случилось вчера, мне абсолютно не важно.
– Вот что, мне кажется, вами движет – вы невероятно свободный человек.
– Да, я свободно общаюсь со всеми людьми, которые мне хоть немножко по душе. Я с вами, видите, очень откровенно говорю.
– А почему вы со мной откровенно говорите?
– Потому что вы понимаете еще что-то, что идет после ответа, что за словами. Потому что есть ассоциативный ряд в нашей жизни и вы понимаете эту жизнь, а вот, предположим, та женщина-корреспондент, которая при вас позвонила только что, она не понимает ни мою жизнь, ни жизнь московскую, ни Тарковского. Ну что с ней говорить, я буду только объяснять, а она будет слушать. Тут как в поэзии – не слова важны, важно что-то другое. Тайная жизнь и тайная музыка, которая идет за словами или до слов. Поэтому есть диалог, который не на словах основан. А если просто вопрос-ответ, то – до свидания.
Людмила Максакова
«Ой, хуже характера, чем у меня, нет!»
Людмила МАКСАКОВА из тех женщин, кто не нуждается в представлении. Ее история – это история Вахтанговского театра. В театр ее пригласил сразу после института, в 1961 году, Рубен Симонов. Вскоре она сыграла одну из своих коронных ролей – цыганку Машу в спектакле «Живой труп» Толстого и сразу стала ведущей актрисой. Людмила Васильевна верна этому театру всю жизнь. Отступление было дважды: Петр Наумович Фоменко, которого Максакова боготворила, поставил с ее участием несколько спектаклей в своей «Мастерской». А еще Эймунтас Някрошюс – «Вишневый сад» с Максаковой в роли Раневской (спектакль Фонда Станиславского).
В родном Вахтанговском театре у Максаковой были, скажем так, свои нюансы. Недавно Людмила Васильевна в нашей с Игорем программе «2 ВЕРНИК 2» на «Культуре» рассказала две истории, которые произвели на меня впечатление… Летом, в Юрмале, в середине шестидесятых, драматург Леонид Зорин поделился с Максаковой приятной новостью: он написал пьесу на двоих актеров «Варшавская мелодия», и она принята к постановке в театре Вахтангова. Зорин также сообщил, что в спектакле будут играть Максакова и Юрий Яковлев. А уже осенью выяснилось, что «Варшавскую мелодию» начали репетировать Юлия Борисова и Михаил Ульянов. Спектакль имел колоссальный успех.
Второй случай. В 1971-м Евгений Симонов приступил к репетициям «Антония и Клеопатры» Шекспира. В роли Антония – Михаил Ульянов, на роль Клеопатры были назначены две исполнительницы – Юлия Борисова и Людмила Максакова. Репетировала спектакль Борисова, а когда надо было начать репетировать с Максаковой, то Ульянов отказался, сославшись на нехватку своего времени. Так Людмила Васильевна лишилась двух знаковых ролей. Сама Максакова к этой ситуации отнеслась, как говорит она сама, спокойно, – мол, таковы, театральные будни. И все же…
Сегодня Людмила Васильевна плотно занята в вахтанговском репертуаре. Она идеальная актриса для Римаса Туминаса, который сочетает мистику, тайные смыслы и острый гротеск. Максакова любит открытые страсти. И в жизни тоже. А энергии Людмилы Васильевны хватило бы на многих!
Максакова легка на подъем. Как ни позвоню ей: «Я во Владивостоке». Или: «Завтра вылетаю в Казань». Театр Вахтангова сегодня много гастролирует, и Максакова – участница практически всех поездок.
А у нас с Людмилой Васильевной есть своя традиция. Каждый год, летом, мы обязательно встречаемся в Юрмале. Сама она прилетает в Юрмалу в любое время года, как только появляется возможность, – там у нее дом, построенный давным-давно. Для меня Максакова – талисман Юрмалы. Типичная картина: прогуливаюсь по берегу моря, вдали появляется стройная фигура женщины, которая бежит навстречу, – в элегантном спортивном костюме, кедах и бейсболке. Это, конечно, Максакова. Приветливо кивает и бежит дальше, по своему проверенному годами маршруту.
Однажды Людмила Васильевна пришла на нашу с Игорем радиопрограмму «Театральная среда братьев Верников». «Людочка, скажите…» – обратился к ней Игорь. Максакова посмотрела на него с нескрываемым возмущением. Повисла напряженная пауза. «А когда это мы, Игорь…» – начала она, и я подумал, что сейчас Людмила Васильевна выскажет всё, что она думает по поводу такого фамильярного к ней обращения. «…перешли с тобой на „вы“?!» – продолжила она. И в этом вся Максакова!
…В квартире Людмилы Васильевны всё дышит стариной. Картины, гравюры, семейные фотографии, стеллажи с книгами, огромный рояль, которому больше века… Наше интервью, сделанное в 2011 году, началось так, будто мы продолжили беседу, прерванную на полуслове. А после разговора Людмила Васильевна накормила меня вкуснейшим супом и домашними котлетами. И покинул я этот гостеприимный дом в отличном настроении!
– Людмила Васильевна, вы всю жизнь живете в одной квартире, служите в одном театре, замужем за одним человеком больше 30 лет…
– Да. Сама ужасаюсь! (Смеется.)
– Это, наверное, тяга к стабильности и консервативность в одном флаконе.
– Просто мир вокруг нестабильный. Сегодня людям хорошо в компьютере, Интернете, блогах. Мы сами переводим человеческие отношения в виртуальные, не ведая, что творим. Мы теперь боимся людей, а раньше никого не боялись. По крайней мере, нам казалось, что не боимся, хотя нас пугали: мол, придет КГБ, будет плохо. Но люди жили беспечно. Они считали, что милиционер – честный человек, что к нему, как к дяде Степе, можно обратиться, и он поможет, переведет старушку через дорогу, ребенка согреет и накормит… А сейчас если ты к милиционеру обратишься, неизвестно, чем дело кончится.