Книга про Ваську, не кота, а девочку, немного про кота и много про её родных и друзей
Шрифт:
Взрослые уже разложили по местам почти все вещи. Осталась лишь кучка продуктов на кухонном столе.
Мама делала робкие попытки помочь, но бабушка пресекала их, словно сорняки на грядке, на корню:
– Кухня маленькая, – заявляла она, хотя после типовых 6-ти метров в панельном доме помещение казалось огромным. – Толкаться нам здесь, что ли?! Идите осматривайтесь, привыкайте, я сама всё сделаю.
И, подумав,
–Но сильно не задерживайтесь! Обед скоро будет готов!
– Мама, я тут привезла… руккола вот… нут… горох такой, надо замочить… кунжут… хумус сделаем… мы здоровый образ жизни ведём, правильно питаемся… – мялась Ульяна, заламывая длинные пальцы.
Владлена Тракторовна вновь отмахнулась от неё, как от назойливой мухи:
– Я что по-твоему, продукты не способна разложить? Иль готовить не умею? Советы мне вздумала давать?! – папа, в отчаянии замотав головой, решительно вытеснил жену в прихожую. Васька вприпрыжку пустилась следом, услышав за спиной:
– Ишь! Яйца курицу учить…
Посёлок «Пятница» оказался ровненьким, прямоугольным, словно почтовая марка. С южной стороны его соединяло с городом узкое извилистое шоссе – по нему, собственно, и приехали Зюнечкины. На востоке, откуда по утрам появлялось солнышко, за глухим забором стального цвета не таилось ничего интересного: всего-навсего ещё одно садовое товарищество. А вот на западе перед тёмным еловым лесом расположилось небольшое деревенское кладбище.
– Как страшно жить! – обречённо вымолвила Ульяна.
– Да вы что, девочки, это же сказка! – возразил нимало не расстроенный Филипп. – А сказке положено быть хоть немного, да страшной! К тому же сейчас вы увидите то, ради чего не грех потерпеть даже не самое приятное соседство.
И это была чистая правда. За домами, становившимися всё менее ветхими и всё более высокими, показался поросший пушистыми одуванчиками спуск к серебристой реке. По ней проплывала лодочка, из которой по воде разносилась нехитрая мелодия модного летнего хита. Берег был песчаный, насыпной, оборудованный красивой бревенчатой беседкой со столом и скамейками для отдыха.
– Купаться! – разом позабыв все горести и сомнения последних дней возопила Васька.
– Завтра! – строго осадила её мама. – Сейчас поздно, давно пора ужинать.
И тут все вспомнили, что ничего не ели с тех пор, как выдвинулись из города. А было это ого-го когда! Троица бодренько развернулась к дому.
Ещё на подъездной дорожке голодное семейство окружил манящий запах жареной пищи.
– Уррра! Как вкусно пахнет! Слюнки текут! – припустила вперёд Василиса.
– У меня тоже кишка кишке кукиш кажет, – обрадовался Филипп, стараясь не отставать от перешедшей на галоп девочки.
– Мдаа, и я не отказалась бы от маковой росинки… – чуя среди ароматов что-то неладное, отправилась следом Ульяна.
– Явились – не запылились! – деловито расставляя тарелки на полный разносолов стол, выдохнула Владлена Тракторовна. – Пожалте к столу!
Я траву твою эту, как там… – обращаясь к дочери замялась бабушка.
– Рукколу?
– Да, её! В салатик порубила! Помидорчики, чесночок! Натёрла сырика, заправила майонезиком – во получилось, пальчики оближете, – не замечая выпученных в ужасе глаз Ульяны тараторила приверженица старой поварской школы. – Из нута сварила супец. Ничего такой вышел, как гороховый. С картошечкой, с копчёностями, да на сальце!
Ой, Васенька, своя клубничка же пошла, я её сахарком пересыпала и со сметанкою смешала – есть будешь, за ушами затрещит!
– А язык? – страдальчески спросила Ульяна. – Язык – тоже… с картошечкой, на сале?
– Нет, язык отварной, обыкновенный.
– Слава богу, хоть что-то здесь мне можно есть…
– Вот видишь, – вставил Филипп, – ты всё-таки нашла со своей матерью общий язык!
Василиса с папой весело засмеялись, а Владлена Тракторовна вдруг спохватилась:
– Кстаааати! Я там вещи ваши перестирала, а развесить некуда было. Тут у тебя, Филиппка, моток лески какой-то лежал, вот я и натянула его по-быстрому на балкон, вместо сушилки-то. Тебе ж не жалко? – Фил подавился куском колбасы, нечеловечески побледнел, и с бормотанием «мои япошечки» бросился наверх любоваться свежевыстиранным бельём.
Настал черёд Ульяны повеселиться вместе с дочерью.
– А зачем, мам? Всё же чистое было, – сквозь хохот пролепетала она.
– Ну а вдруг вы из города грязь какую-нибудь мне навезли!
И потом, Васенька, – гордо добавила бабушка, обращаясь к внучке, – я там футболочку твою отсистила. Она так была фломастерами изрисована, страшно посмотреть! Никак, видно, мама твоя с автоматической стиральной машинкой не справлялась. Ну ничего! Я её в жидкости для мытья посуды замочила, потом щёткой с хозяйственным мыльцем натёрла – все краски сошли как миленькие.
Краски с лица девочки тоже сошли почти полностью.
– Высохнет, и носи на здоровье!
Василиса побежала на балкон вслед за папой, на ходу начиная плакать в голос.
– Я не поняла, а чё такого-то?! – недоуменно взглянула на Ульяну Владлена Тракторовна.
– Ох, мама… – только и покачала кудрявой каштановой головой женщина.
Когда мама поднялась наверх, Вася в компании меланхоличного кота сидела на перилах, всхлипывала и прижимала к груди идеально белую «майку-незабывайку».