Книга пятая: Древний

Злобин Михаил

Эта мысль, как ни странно, загасила и первый ревностный порыв. Он зашипел во мне, исходясь ядовитым дымом, будто кусок горящей резины, на который вылили ведро воды. Во-первых, я до сих пор был слишком морально иссушен, чтобы сквозь огрубевшую коросту душевных шрамов могла пробиться ревность. А во-вторых, это было просто глупо. После того чувственного урагана, что я ощутил от Виктории всего секундой ранее и этой виноватой неловкости, которая обуревала ее сейчас, глупо было сомневаться в ее искренности ко мне.

Мне было больше жалко Дамира,

потому что он смотрел на Стрельцову с поистине щенячьей преданностью и едва ли не родительской нежностью. Он волновался за нее и пытался ради нее измениться. Я это понял не только по окрасу его эмоций, но и по отсутствующему табачному амбре, которым неизменно благоухал полицейский, редко когда выдерживающий без прикуренной сигареты и пятнадцати минут. Однако прости, дружище, но я больше не уступлю свое место никому. Вика моя и больше ничья, чего бы на этот счет вы все не говорили. Она. Мне. Нужна. А я, смею надеяться, нужен ей.

– С днем рождения, Дамир. – Ответил я, увидев дату на табло больших электронных часов. Теперь мне стало понятно, что сегодня за день, и почему здесь гости. – Я рад, что у тебя все хорошо.

В повисшей тишине мой голос прозвучал отчетливо и будто бы даже зловеще, хотя я и не пытался вложить в него никаких угрожающих ноток. Я действительно был рад видеть Галиуллина, старого товарища, которого я вполне мог погубить, если бы уступил влиянию своего проклятого дара. И я не держал на него зла за то, что он подбил клинья к Вике. Почти… однако же проведя в могиле полтора года в виде облученного изодранного трупа, начинаешь смотреть на многие вещи сильно проще.

Полицейский медленно, словно танк, повернул голову в мою сторону и впился испытывающим взглядом в меня. Он явно узнал голос, но моя измененная внешность сбивала его с толку. Спустя целую вечность безмолвного, но пристального рассматривания, его глаза вдруг полезли из орбит, словно он увидел призрака.

– Се… Серега?! Ты вернулся?!!

Он вроде бы порывался кинуться ко мне, намереваясь заключить в объятия, но, как и Вика немногим ранее, остановился, как будто налетел на стену. До него вдруг дошло, что он на моих глазах обнимал девушку, которая мне небезразлична. Он знал, а если не знал, то наверняка должен был догадываться, на что я пошел ради нее, ведь это он сообщил мне новость о ее похищении. Вероятно поэтому сейчас им овладевал удушающий страх, на смену которому приходил жгучий стыд, полыхающий словно маяк в ночи.

– Слушай, – залепетал он, – я знаю, как все это выглядит, но ты не подумай ничего такого! Вика она…

– Дамир, я все понимаю, – попытался я его успокоить, – оставь слова.

– Нет, ты не то понимаешь! – Продолжал упрямо распыляться майор. – Я не думал, что ты когда-нибудь объявишься, и Вика… она очень переживала, я просто не мог…

Я ощутил, как в душе Стрельцовой поднимается волна не самых добрых эмоций, и понял, что полицейский сейчас своими словами подставил самого себя…

– Дамир, – голос Вики был холоднее промороженного воздуха

Антарктиды, – скажи, что значит: «не думал, что когда-нибудь объявишься?!» Разве так говорят о тех, кого ты собственноручно опускал в землю?

– А? – Галиуллин повернулся в ее сторону с таким глупым выражением лица, словно успел позабыть, что в комнате находится еще и девушка.

– Ты знал?! – Грозно спросила она, так что даже мне, пережившему ядерный взрыв, стало несколько неуютно. А на Галиуллина вообще смотреть стало жалко. – Ты знал, что Сергей жив, и ничего мне не сказал?!

– Вика, я не мог тебе ничего сказать! Это ведь был не мой секрет, а Сереги! Он доверился мне, и я не мог его подвести…

– А ты? – Девушка резко развернулась в мою сторону. – Ты сказал своему приятелю, но не сказал мне?! А кто еще знал? Может, это я одна, как дурочка пребывала в неведении и лила слезы понапрасну?!

Так… Стрельцова начинала заводиться, и если ее не остановить прямо сейчас, то вся наша долгожданная встреча может свестись к банальной ругани. Поэтому я подошел к ней, положил руки на ее плечи и чуть ли не насильно заставил посмотреть мне в лицо. От одного взгляда на меня она обмерла, как кролик перед удавом, и мне оставалось только надеяться, что мои переполненные тьмой глаза не слишком напугали ее.

– Так. Было. Надо. – Сказал я, чеканя каждое слово будто молотом. – Ты уже один раз пострадала из-за меня, и больше я не хотел подвергать тебя опасности. Чем меньше тебе обо мне было известно, тем в большей безопасности ты находилась.

Мои слова сумели достучаться до здравого смысла девушки сквозь бурлящие эмоции. Пусть она и не успокоилась полностью, но желание ругаться у нее заметно поубавилось. Равно как и немного улеглась снедающая ее черная обида. Вика всегда была умницей, и умела противиться порывам сиюминутного настроения, чтобы оно не мешало глядеть на вещи трезво. И сейчас она в очередной раз это свое умение продемонстрировала.

– Дамир, – она мягко, но с некоторой неохотой высвободилась из моих рук и повернулась к полицейскому, – я пойду с Сергеем, а вы продолжайте праздновать если хотите, но без меня.

– Викусь, ну подожди…

– Не называй меня больше так! – Рубанула она жестко. – Дамир, эти отношения закончены. Теперь мы стали еще более чужими друг другу, чем были до первого знакомства. Ты просто бы воспользовался мной, оказавшись в нужное время рядом, пока я горевала по Сергею. Хотя ты знал, что он жив!

– Но вы же давно расстались! – Шумно возразил полицейский, хотя внутренне я видел, что он был в какой-то степени согласен с Викой. Обвинения девушки стали для него чем-то похлеще пощечины, но хуже них было то, что он и сам ощущал за собой вину.

– Да при чем здесь это?! – Стрельцова зарделась, словно тоже считала себя виноватой в случившемся. – Ты же видел, как я тяжело переживаю его смерть!

– Но я не мог тебе сказать, понимаешь?! Это могло навредить не только тебе, но и Сергею!