Книга сказок о белых птицах

Измайлов Константин

"Великой силой... Да, конечно, их великой силой, потому я непобедим! Я сильный!
– понял Алфейко.
– Не смотря ни на что, я сильный, потому что не сдался врагу и не отдал амулет! Потому что до конца верен отцу и матери, верен памяти предков, верен доброму миру! Я сильнее его, потому что все добрые силы на моей стороне! А добро всегда сильнее зла!"

Он обнял Маняшу.

– Не бойся, любимая, я с тобой!
– прошептал он ей словами Алеко.

– И я...
– чуть растеряно ответила девочка и добавила: - Если нам суждено умереть, мы умрём с тобой

взявшись за руки!
– И слёзка скатилась по её щёчке.

Алфейко поцеловал её.

– Мы не боимся тебя, поганый пёс!
– смело крикнул мальчик.
– И минуты твои сочтены, в этом уже нет сомнения!

Волк бешено оскалился на мальчика.

– Вот с тебя-то я и начну!
– прорычал он, приготовившись к прыжку.

Вдруг из леса стали выходить и вылетать звери и птицы - олени, лоси, медведи, орлы, лебеди, куропатки, зайцы, рыси, кабаны... даже волки!
– они вставали перед злодеем, закрывая собою людей. Да, они боялись и до этого момента прятались в своих убежищах, но наступил этот миг, и их повела сила, которая сильнее страха!

С каждым мгновением их становилось всё больше и больше. Наконец, целая армия зверей и птиц стояла перед ужасным зверюгой. И зверюга дрогнул, растерялся, испугался, весь сжался и потрясённо прижался к земле. И в этот момент в небе закружили белые птицы!

– Белые птицы!
– закричал Алфейко.
– Белые птицы! Я всегда знал, я верил, я не сомневался, что они нас не бросят!
– Он взглянул на злодея, который, поджав хвост, сделавшись каким-то маленьким и хилым, быстро-быстро улепётывал в ближайший кустик.
– Что стоит твоё бессмертие, трусливый, грязный пёс!
– крикнул мальчик ему вдогонку.

На этот раз Гурдину не удалось скрыться: как он не бежал и не скрывался в лесу от белых птиц, как не отбивался от них и не вырывался из их цепких лап, как не умолял их о пощаде и не доказывал им, что он совсем не зверь, а добрый, слабый, безобидный человек, всё-таки пришлось ему полететь в их лапах ничтожным "пассажиром", жалобно рыдающим и обильно проливающим свои мутные горемычные слёзы!

– Теперь они о нём позаботятся!
– улыбнулся Людомир и переломим напополам через колено злодейский арбалет...

Все, конечно, радовались и белым птицам, и окончательной победе добра над злом, но радость эта была со слезами на глазах: пасечник Алюша умирал. И спасти его можно было только древним лекарством из подснежников, но его ни капельки ещё ни у кого не было.

Звери облизывали ему раны, птички гладили его крылышками, а одна птичка пыталась поить его из клюва. Дети и тётушка Друля плакали, мужчины стояли, горестно опустив глаза. На глазах учителя Пташика Алфейко заметил слёзки, хотя тот и старался их украдкой утирать. А что же Джульнара? Она рыдала... Она, наверное, впервые в жизни рыдала! Рыдала, опустившись на колени перед остывающим другом, и целовала холодеющие его лоб, щёки, губы... Рыдала, целовала и просила:

– Не покидай меня, мой любимый, мой лучший друг...

Дети представить себе не могли, что они останутся без пасечника Алюши. Им казалось, что весь мир без него опустеет, станет скучнее и бледнее. Маняша грустно смотрела на небо и мысленно просила добрую фею Агни: "Добрая фея Агни, прошу тебя, спаси пасечника Алюшу, я тебя очень-очень прошу, ведь ты же всегда помогаешь добрым людям, а пасечник Алюша самый-самый добрый человек на свете! Ты же сама знаешь об этом..."

А пасечник Алюша уже почти не дышал...

Какая-то белая птичка коснулась плеча девочки и, покружив над нею, полетела к кустику шиповника. Но, не долетев до него, она вдруг опустилась на пенёк, возле которого стоял маленький пузатенький горшочек, прикрытый букетиком подснежников. И птичка, прыгая на пеньке, зачирикала. Маняша печально наблюдала за ней, но увидав горшочек, сразу удивлённо вспыхнула:

– Ой, горшочек! Откуда он здесь взялся?

А птичка с нетерпением всё прыгала и чирикала чего-то девочке. Тогда Маняша подбежала к пеньку и взяла горшочек. Внутри была прозрачная жидкость с золотистым оттенком.

– Мама, что это?

Тётушка Друля взяла горшочек, протянутый ей дочерью.

– Так это же лекарство из подснежников - цветочки!..

– Пасечника Алюшу спасло это лекарство, так чудесно появившееся у людей, - заканчивал свой рассказ старый пастух.
– Конечно, это было чудом, но люди ему не долго удивлялись, ведь все они уже ни грамма не сомневались, что мир этот не только добрый, но и сказочный.

– А я ни капельки в этом не сомневаюсь!
– сказала Маняша другу, которая ни на шаг теперь не отходила от него.

– И я, - ответил ей Алфейко.
– Этот мир, Маняша, не смотря ни на что сказочно прекрасный и сказочно интересный! И то ли ещё у нас с тобой будет, моя самая лучшая на свете подруга!

А солнце вновь засияло в чистом небе! И спасённый добрый мир вновь заблистал и запел свою самую счастливую весеннюю песню!

Они шли в деревню одной дружной, влюблённой компанией. Джульнара и пасечник Алюша шли обнявшись. Девушка бережно придерживала ещё очень слабого любимого друга. Людомир вёл под уздцы своего солнечного коня и, может быть, впервые за много-много лет так спокойно шагал и так радостно улыбался. Учитель Пташик всё щурился в треснутые стёклышки своих очёчков и улыбался всему вокруг, даже маленьким букашкам, ползающим по его носу, и иногда с каким-то необыкновенным, по-детски восторженным и наивным взглядом посматривал в сторону Джульнары. Алфейко, тётушка Друля и Маняша шли, взявшись за руки...

Хоть и был ещё пасечник Алюша, как я уже сказал, очень слабым, всё-таки он оставался самим собой и во всю уже шутил:

– Я немножко поспал возле пенька, - смущённо говорил он, - и самое интересное, наверное, как всегда проспал. Но скажите правду: я хоть не сильно вам мешал своим храпом?

Все, конечно, смеялись, даже Людомир. И вот во время этого всеобщего хохота, Алфейко вдруг обернулся на те самые кусты, к которым летела белая птичка. И кого же ты думаешь он увидел?
– спросил отец.