Книга Снов

Бояндин Константин Юрьевич

Вейс

Они оставили её у берега моря — видно было, что Вейс нужно побыть у воды одной.

— Она говорит с кем-то? — удивилась Тесан.

— Да, — Светлая сжала её руку. — Я знаю, с кем. Смотрите!

Вейс поклонилась морю и на короткое время окуталась ровным, сильным белым свечением — словно набросила ослепительно-белый плащ. И сияние тут же угасло.

Ощущение спокойствия воцарилось вокруг. Спокойствия, мира и радости.

Вейс подошла к остальным.

— Я согласилась, — она посмотрела в глаза Светлой и та кивнула с важным видом. — Я не хочу

пока уезжать отсюда. Даже на день. Ничего, что я провожу вас только до прохода?

— Оставайтесь, — Светлая бросилась к ней, обняла. — Мы ещё приедем. А если меня не пустят, то няня приедет одна… да?

— Конечно, — Тесан обняла бабушку. Та чувствовала, что у внучки слёзы снова рвутся на волю. — Да, милая, — шепнула Вейс. — Плачь, если нужно. Но она всё равно с нами. Поэтому я остаюсь.

— Помогай им, Вери, — Эверана Вейс обняла последним. — Я слышала, Стайен очень гордится тобой. Вот и у вас всё устроилось, теперь я не беспокоюсь. И Лас очень гордилась бы.

— Идёмте, — она шагнула в сторону тропинки — наверх, туда, где автомобиль. — Пора.

* * *

Крайен задержался на кухне допоздна. Не спалось — он спровадил Сэнье, та уже валилась с ног, а сам остался — работа помогала обрести душевное равновесие. Из них всех лучше всего — на людях, как минимум — держалась сама Вейс.

Едва он подумал о ней, как она появилась — закрыла за собой входную дверь. Проверяла, по многолетней привычке, что всё заперто, выключено или включено — как положено.

Она вошла на кухню, взяла Крайена за руку. Тот вопросительно посмотрел в её глаза.

— Я согласна, — Вейс легонько сжала его ладонь. — Но пожалуйста, до конца месяца не будем об этом говорить.

Она приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться до щеки. Улыбнулась, и ушла, а великан-повар долго стоял неподвижно и ошеломлённо чесал в затылке.

Вейс, два часа пополуночи

Она сидела на постели, обнимая медвежонка, а сон всё не шёл.

— Подойди к морю, и я исполню твоё желание, — повторила она. Этим вечером она попыталась вырастить розу — просто розу, пурпурную, любимый цвет Лас. Это далось с огромным трудом. И всё. Роза выросла и пришло ощущение — всё, это было твоё последнее волшебство. Нет, не так. В последний раз ты пользовалась её волшебством. Может, так и лучше. Жить, с чем есть, и добиваться всего самой. Вон сколько всего добилась — внуки, выставки, кулинария, «Крепость». Всё сама, никогда не просила помощи, хотя никогда не отказывалась.

— Я справлюсь, Лас, — прошептала Вейс, сбросила тефан на пол — небрежно, не глядя. Подумала, встала и бережно повесила его на стул. — Спи спокойно. Я справлюсь.

Она прижимала игрушку к груди и лицо её украшала счастливая улыбка.

30. Врата покоя

Лас, Страна Цветов, Техаон 2, 1289 В.Д., 4:45

— Ещё немного, — прошептала Лас, и ноги окончательно отказались служить. Зато просветлело в голове. Правда, оставалось всего три таблетки. Попытка умыться дорого обошлась — в ручей кануло несколько очень полезных вещей, когда нога соскользнула с камня. — Ну ещё чуть-чуть!

Болит вывихнутая лодыжка, ноет в печени, в глазах мутно. Старость, Лас. Вот она, старость. Ещё немного, и ты начнёшь ощущать, как должен чувствовать себя человек в сто лет.

Зеркало Лас выбросила. Боялась, что если посмотрит на своё лицо, то сил не хватит уже ни на что.

И медальон всё чаще приходил на ум.

Хорошо, что взяла с собой много мягкой пищи — то, что очень удобно в походах. И питьё. Рюкзак значительно облегчился, но даже лёгкий, он немилосердно давил на спину. Ломило и спину и все суставы…

Это роза. Чёрная, ядовитая роза, которую Лас, не понимая, что делает, вызвала к жизни. Вот она, месть. Но не вырвать это чудовищное растение Лас не могла. Насекомые падали замертво, пролетая над ней. И всё вокруг куста начало погибать. Трава вяла на глазах, жухла и превращалась в коричневые чешуйки. Лас испугалась так, что едва не упала без чувств. Схватилась за куст, старалась не уколоться шипами, не перепачкаться в соке. Погубила тефан и плащ, выкорчёвывая растение. Извела банку топлива, чтобы сжечь дотла. И всё равно — видимо, хватило аромата. Приятный, но… через несколько минут от него возникал омерзительный привкус во рту. И во всём мерещился трупный запах.

Никто ни в чём не виноват, подумала Лас. Не виноват Майри-Та, написавший своё жуткое произведение. Не виноват тот, кто выпустил эту книжку. Не виноваты дети, полюбившие эту сказку. Никто ни в чём не виноват. Просто так сложилось — и этот яд, который в малых дозах — чудесное лекарство, отравлял бы и дальше, и всё, что случилось с ней и её друзьями, повторялось бы вновь и вновь. Но теперь… теперь Лас — последняя напившаяся яда. Они поймут. Вейс, внуки, все-все-все поймут. Когда-нибудь поймут.

Вставай, приказала она самой себе. Стоило посидеть в тени, как возникали мысли — остаться, никуда не идти, как-нибудь обойдётся. Предательские мысли, явно нашёптанные той же силой, что вложила силу в слова сказки. Дёсны болят, словно полон рот углей. Зубы уже шатаются. Кожа… руки словно обтянуты пергаментом, кожа сухая и неприятная на ощупь. Ты старуха, Лас. Хорошо, что они тебя не видят.

…Она шла, час или два. Может, три, может десять. Шла, подгоняя себя вначале окриками, потом ругательствами. Море. Нужно дойти до моря. Вода очищает всё, из неё всё вышло — туда и вернуться.

Но силы иссякли раньше. Море уже было слышно и видно — но не хватит сил спуститься по крутому спуску, а уж где взять корабль или плот, и думать нечего.

Мысль пришла неожиданно. Всё, Лас. Конец пути. Здесь и сейчас.

Лас сумела подойти к краю скалы — океан приветливо шелестел в сотне шагов вперёд и сотне метров вниз. Здесь так здесь. Теперь предстояло последнее, и самое неприятное.

Белый тефан сохранился и даже остался белым — даром что Лас пару раз падала в ручей вместе с ним. Чудо, что не утонула — всё было бы напрасно. Рядом с морем есть ещё шанс уничтожить заразу, а в лесу…