Книга Сверхчеловека. Учебное пособие по техникам Вада Шлахтера
Шрифт:
Если бы у меня тогда была возможность, я бы - его разорвал на части. Но я ничего не мог сделать. Зато впоследствии я оценил все величие урока, который мне преподал сержант. За бесценный урок выживания в системе я заплатил совсем дешево — несколькими синяками и треснувшим ребром.
На следующий день в 5:20 я поднялся, за десять минут убрал плац и, когда в 5:30 в потемках вышел сержант, я подбежал к нему и сказал: «Товарищ сержант, разрешите доложить — плац убран». И через два месяца я стал младшим сержантом.
Итак, если вам приходится повиноваться, делайте это с энтузиазмом. Тогда энергию и силы будете терять не вы, а тот, кто заставляет вас повиноваться. Достаточно согласиться, ведь повиноваться вас никто заставить не может.
Запомните: никто в этом мире не победит вас, до тех пор, пока вы сами не признаете себя побежденным. Вас могут избить — но это не будет победой над вами, пока вы не перестанете всматриваться в лица в надежде снова встретить кого-то из этих людей. Меня поражают люди, наложившие на себя руки. С ними жестоко поступили — и они утопились, застрелились, повесились. Мне всегда хочется сказать: «Пусть висят, пока не сгниют, не надо их снимать». Они позволили системе полностью себя использовать, не сопротивляясь.
Окружающая масса подавляет, но вы должны этой массе сопротивляться. Вы не должны принимать установки системы, вы сами должны эту систему использовать. Если кому-то кажется, что он вас подчинил — это не значит, что он подчинил вас на самом деле. Мне очень нравится одно стихотворение, написанное, по-моему, Николаем Гумилевым, насколько я его помню, оно звучит так:
О, как только восходит солнце,
Яркою полоской на горизонте,
Мы выходим обрабатывать поле,
Поле нашего хозяина-европейца.
Слава нашему хозяину-европейцу,
У него такие дальнобойные ружья,
У него такая острая сабля,
И так больно хлещущий кнут.
О великий наш хозяин-европеец,
Ты могуч, но ты недогадлив,
В рукаве я прячу острый ножик,
И смотрю тебе вслед, хозяин.
Это просто восхитительные стихи. Внешняя покорность, а под ней — азиатская хитрость. Впрочем, не только азиатская — европейцы тоже когда-то были такими, и американцы такими были, пока не стали америкашками. Они подбрасывали умерших от чумы, завернутых в дорогие одеяла, к индейским стойбищам — и целые племена индейцев вымирали.
Главное — это ваша внутренняя установка. Если нужно покурить трубку мира — покурим, а потом пусть они сами помрут от своего табака. Вы признаете определенные правила, но только для того, чтобы потом использовать их в своих целях.
Для того чтобы использовать систему в своих целях, необходима идеология, отличная от идеологии системы.
Выигрывает всегда тот, кто устанавливает свои правила. Если вы играете со мной в шахматы, а я с вами — в «Чапаева», то вы можете сколько угодно продумывать свои ходы, а я буду просто сбивать ваши фигурки. И как бы вы ни развивали партию, вы мне проиграете. Когда люди начинают играть по другим правилам, происходит качественный прорыв.
Одного злобного пастушка выгнали за мерзкий нрав из маленького забайкальского племени. Пастушок погрозил всем кулаком и сказал: «Ну, я вам еще устрою». Звали пастушка Темуджин. Дальше — раскидывается империя от океана до океана. Этот человек, которого мы знаем под именем Чингисхана, стал играть по другим законам. Он сам создал законы для себя.
* * *
Группа людей собралась в Орехово-Зуево — попить алкоголя, поглазеть на местных красавиц и послушать одного недоучившегося юриста, изгнанного из Казанского университета вовсе не за революционные убеждения, а за академическую неуспеваемость. У этого юриста был свой взгляд на политику России и Европы. Звали его Володей. Что из этого получилось — нам всем известно.
* * *
Собрались как-то однажды в штате Детройт три человека, три выпускника одного колледжа — инженер, бухгалтер, социолог. Инженера звали Генри Форд. Они употребляли местный алкоголь, глазели на танцовщиц и заодно беседовали о том, как жить дальше. И когда вся страна рухнула в бедность, эти люди, наоборот, начали подниматься.
Каждый из этих людей по-своему поимел мир. Они просто использовали другие законы и играли по другим правилам. И с помощью этого достигали больших успехов.
Ваша цель — захват власти над персоной, над ситуацией.
Если происходит какое-то событие, и вы не делаете из него выводов, значит, вы обречены. Если вы пользуетесь алгоритмами, которые здесь не работают, вы обречены.
Вы должны пользоваться алгоритмами, которые работают.
Чтобы использовать любую персону, вы должны создать для нее определенный миф, иллюзию, которую она хочет видеть. Но вы сами должны всегда помнить, что это лишь игра.
Как только вы растворитесь в иллюзии, вы проиграли, стали частью системы. До тех пор, пока вы прекрасно понимаете, что это шахматная партия, и ваша цель — обыграть противника и убрать с доски мешающую вам фигуру, вы успешны.
Окружающая вас биомасса растворяется в этой игре. Вы же должны сохранять ощущение игры — тогда вы сможете использовать остальных. Людям может казаться, что они используют вас, а на самом деле они сами становятся объектом использования.
Мы сами выбираем жизнь, которой нам жить. Мы сами выбираем фильм, который будем смотреть. И мы выстраиваем свою жизнь по закону жанра, который сами Для себя выбираем.
Мой любимый прием экранирования от окружающего мира — это образ «дежурного врача». Вы — дежурный психиатр в психиатрической клинике на шесть миллиардов пациентов. Психиатр не может рассердиться на пациента, пациент не нарушает эмоционального состояния психиатра. Больной кричит, шевелит конечностями, а врач спокойно смотрит на него и назначает препарат внутривенно.
Другой прием. Вы — зритель в цирке, где шесть миллиардов клоунов призваны вас развлекать. Их переживания вас не касаются.