Книга темной воды
Шрифт:
У него там нож, понял я, и он хочет меня им ударить. Чтобы потом повесить все на меня. Он сам позвонил в полицию. Они ведь снимают отпечатки пальцев со всех умерших. Так заведено. Поэтому он и предложил мне подключиться к виртуальной реальности…
Но разве им не будет ясно, что у меня был напарник? Нанести самому себе смертельное ножевое ранение — не лучший способ для самоубийства.
Я ошибся, в кармане у Жеки оказался пистолет. Он успел приобрести ствол у «нужного человека». И теперь достал оружие из кармана и направил на меня.
— Повернись бочком, – попросил убийца, – чтобы я мог выстрелить тебе в висок. Кстати, послание копам я уже приготовил. – Не спуская с меня глаз, он достал из кармана дешевую цифровую клипсу, нажал кнопку воспроизведения.
«К черту такую жизнь!» — говорил я. – «К черту такую жизнь! К черту такую жизнь!» — И так раз за разом по кругу. Кто же знал, что этот странный вопрос он задал мне не просто так.
Я понял, что меня загнали в угол. А когда меня загоняют в угол, я становлюсь решительным и начинаю действовать. Вместо того чтобы повернуться в профиль, как он от меня требовал, я сжал кулаки и пошел прямо на вороненый ствол.
— Ты меня достал, кореш! – сказал я. – Окончательно достал. Либо ты сейчас же спрячешь пушку и отдашь мне мою долю, либо я заберу ее сам!
Он посмотрел в мои потемневшие глаза и понял, что я не шучу. К несчастью, Жека тоже оказался решительным малым. Опыт в подобных делах у него имелся, он понимал, что еще немного, и я на него брошусь, попробую отобрать оружие — и тогда неизвестно, кому больше повезет.
— Облажал такой красивый расклад. – Жека несколько раз спустил курок, повернулся и пошел прочь. Он даже не спешил и обернулся на ходу, усмехаясь щербатым ртом.
Я стоял, прикрывая рукой простреленный живот, и смотрел, как пузырится на пальцах кровь. Тяжелые капли падали на землю. Их было много, слишком много. Мне вдруг стало очень страшно и холодно, будто январь запустил ледяные руки за шиворот и прямо в сердце. Сначала закололо кончики пальцев, потом свело ладони, голова закружилась. Я присел возле лавки, облокотился на твердые доски.
— Помогите, – попытался я крикнуть, но не смог. И вспомнил, как летом видел человека, которого пырнули ножом. Он полулежал у бетонного забора, его серый свитер и джинсы пропитались кровью. Раненый ничего не говорил, только открывал беззвучно рот. А все торопились пройти мимо, отводили глаза. Я тоже не остановился — я ничем не мог помочь бедняге, зато мог огрести серьезные неприятности с полицией. Если власти ищут виноватого, то долго не разбираются — хватают первого попавшегося и делают его виноватым.
Я понял, что для меня все кончено. Как люди говорят, отмучился. Больше не придется таскаться по серому городу в поисках работы. Или участвовать в боях без правил против андроидов. И Катя уже не закатит мне ни одного пьяного скандала. С моей смертью она еще быстрее покатится по наклонной. Если бы я только мог забрать ее с собой, ведь она — единственное живое существо, которое было мне дорого в этом иллюзорном мире.
«Нет, я не могу умереть, – подумал я, – я должен идти».
Я попробовал встать, но у меня ничего не вышло. Ноги не слушались. А кровь все вытекала и вытекала из тела, вместе с жизнью. Я предпринял еще несколько попыток подняться, но безрезультатно. Вскоре я так ослаб, что ощутил безразличие ко всему. Вместе с безразличием явилось просветление.
«Каково несчастным слонам, – думал я, – день-деньской держать на своих спинах Землю? А вместе с ней и всех нас, сирых и убогих, наши мелкие заботы, наше несовершенство и грехи, неумение жить и нежелание умереть. Все равно мы все обратимся в прах, хотим мы этого или нет, а слоны все так же будут держать на спинах нашу плоскую Землю».
Через некоторое время сознание мое окончательно помутилось, остатки мыслей спутались, и я умер…
Я лежал в изумрудной траве под синим небом. Надо мной, медленно пошевеливая стрелой хвоста, кружил зеленый дракон.
— Мерлин, – услышал я знакомый голос и поднял голову.
Русобородый Миклош улыбался. Он вообще был жизнерадостным человеком.
— А мы-то головы сломали, все думали, куда наш колдун делся? А ты, наверное, летал на родину?
Я сел, с наслаждением вдохнул ароматный воздух Эрафии. По левую руку возвышался горный массив, а на нем — огромный каменный город. На башнях трепетали разноцветные флаги.
— Да, я был на родине, – подтвердил я. – Но больше я туда не вернусь.
— Что, совсем там дела плохи? Так оставайся здесь, Мерлин. Служи королю «Сердце грифона».
— Именно так я и собираюсь поступить.
— Значит, есть повод промочить горло. – Миклош хитро сощурился. – Ребята надеялись, что ты вернешься, и раздобыли целую бочку светлого эля. Помнишь, ты все твердил, что надо бы выпить. Вот и отпразднуем твое возвращение. – Он протянул мне руку. – Держи, Мерлин. Новая жизнь начинается.
На вершине мира
Так мы с ней договорились: если после смерти нас ожидает другая жизнь, по ту сторону реальности, то мы встретимся на самой вершине загробного мира — и обнимем друг друга, как обнимали раньше, в самые счастливые часы нашего земного бытия.
Не стоит думать, будто мы придумали это сразу. Я очень долго размышлял, как лучше всего сделать так, чтобы и там, за горизонтом, мы оказались вместе. Я просчитывал все варианты. Читал эзотерическую и оккультную литературу. Ни один фолиант не давал ответа на мои вопросы. Но я продолжал искать ответ. Пребывал в отчаянии перед неизбежностью смерти, и думал, думал, думал…
Если в этом мире имеются простые трехмерные координаты пространства, если здесь есть неумолимое время, уносящее от нас драгоценные минуты счастья, и наше сознание обманывает нас, демонстрируя иллюзорную действительность, то там мы можем лишиться и всего того малого, что когда-либо знали и осязали. Там не будут играть никакой роли наши привычные представления о мире. Кем мы будем там, за горизонтом?
Я все больше приходил к выводу — остается надеяться, что иная, потустороння, реальность будет похожа на нашу. Я всеми фибрами души надеялся, что так и будет… Я найду ее на вершине загробного мира, потому мы любим друг друга так, как до нас не любил никто. И все, чего я желаю: чтобы и в этом мире, и в любом другом из миров, мы были вместе. Навсегда…
Я отлично помню, как начались страшные разговоры. Это случилось, когда выяснилось, что внутри тела моей возлюбленной живет черная пустота, поглощая ее день за днем, разрушая хрупкую оболочку, как омерзительная гусеница пожирает зеленый живой лист.