Книга Тьмы. Часть 1
Шрифт:
– Ты сейчас как Малахов заговоришь, - усмехнулся Сергей.
– Малахов - тоже продукт фармацевтики. Типа, посмотрите, только придурковатые будут заниматься самолечением. Трушный мужик выбирает аптеку!
– А ты не думал, может быть, создание утопии, даже виртуальной, - это и есть главная задача человека?
– спросил я.
– Ведь человечество с древнейших времен позиционировало себя сначала как тварей земных, затем как детей божьих, теперь - как самих богов. То есть, создателей миров. Налицо своеобразный рост, выращивание творческого потенциала. Может быть, создание полноценного виртуального мира и есть итог самореализации человечества как вида? А что, если весь наш мир такая же искусственная реальность иных существ - нас других, божественных и забытых, сосланных
– все это многообразие направлено на создание виртуальной утопии. И когда мы создадим ее, мы станем иными, забудем себя в этом новом мире и начнем создавать другой.
– Почему этот мир должен быть именно виртуальным?
– Потому что это единственный способ настроить его так, как хочет сам человек.
После этого на какое-то время повисло молчание. Сёма увлекся прочтением этикетки на упаковке чипсов, которые он, не задумываясь, кидал себе в рот. Сергей обдумывал контраргументы, но лицо его отражало внутреннюю неудачу. Вообще Сергей всегда спорил не потому, что действительно имел иную точку зрения. А потому что ему нравилось показывать, будто она у него есть. Оттого в спорах он всегда терпел поражение.
– Я думал, вы будете читать патриотические лекции, связанные с историей, и причитать об ущемлении славянского народа, - сказал я.
– По-моему, все националисты только и ждут повода присесть на уши такими речами.
– Мы не националисты, - вздохнул Костя.
– Мы не собираемся свою идеологию строить на спекуляции духовного унижения и исторической несправедливости. Я люблю Россию. Мне близка Россия с ее людьми, строениями, культурой, традициями и природой. Мне чужда Россия как геополитическое пятно на глобусе. Мы из тех, кто хотел бы жить в честном обществе. Нам стараются вменить, будто честное государство - это когда мнение большинства. Но ведь это не так. Законы принимают две сотни человек. А я не за большинство, я за каждого.
– Каждый человек не может принимать законы, - сказал я.
– Для этого нужны люди, владеющие нужной информацией.
– Правильно. А какой информацией владеет наше законодательство?
– Костя выдержал многозначительную паузу.
– А такой: если есть какая-то проблема, нужно просто запретить выполнять действия, ведущие к ней. А теперь посмотрим на это с другой стороны. Чем, к примеру, опасен искусственный интеллект? Тем, что он руководствуется исключительно логикой. Мозг человека поделен на два полушария: левое логическое, и правое абстрактное. Если дать ИИ задачу решить проблему, он пойдет самым логичным путем, а именно - станет выявлять причины и бороться с ними. Но цепочка всех бед человека будет начинаться лишь в одном месте - в появлении человечества. ИИ придет к единственному выводу: нет человека - нет проблем. Государство идет другим путем - нелогичным, то есть сочиняет законы, призванные решить проблему. Нелогичный этот путь потому, что базируется на надежде. Типа, у нас есть проблема, мы придумаем закон и проблема эта должна решиться. ИИ такой дорогой не пойдет, ибо надежда - область абстрактного. Выходит, обществу решать проблемы нужно не поиском причинно-следственных связей. Но и законодательство больше накапливает новые проблемы, чем решает старые.
– И что, по-твоему, лучше отказаться от законодательства?
– спросил я.
– Едва ли. Но законодательству нужно быть более позитивным. Сейчас нам говорят: не убивай, не кради, не давай взятки. Одни сплошные "нет". Один негатив. Шаг в сторону - и тебя расстреляют. Оттого людям и кажется, что они заперты в клетках государства и у них возникает желание вырваться из нее. И если отдельный прут этой клетки выглядит как "не убивай", то человек, желающий свободы, будет убивать, чтобы сломать этот прут. Человеку свойственно выражать свою волю, без этой воли его нет. Вот в чем беда. Двигаться надо не вглубь проблемы, считая причины, а в корне менять взгляд на законодательство. Я считаю, что будет больше пользы, если правительство скажет: да - люби, да - уважай, да - пропусти пешехода, да - сделай что-нибудь полезное, да - прояви себя. В психологии есть такое понятие, как правило нескольких "да": чтобы собеседник согласился с тобой, необходимо задать несколько вспомогательных вопросов, на которые он вынужден дать положительный ответ, а затем задать главный вопрос, на который собеседник по инерции тоже согласится. Если государство говорит "нет" народу, народ тоже отвечает "нет". Если скажет "да", то и ответ получит соответствующий. Вот так и достигается согласие в стране. Такой опыт начала Голландия, почему не продвинуться дальше? Наверно, пора уже выходить из средневековья.
– У меня перед глазами возникла картина: статья такая-то гражданского кодекса, - Сергей закрыл глаза, воображая.
– "Влюбленность влечет за собой от месяца до трех лет наличия хорошего настроения". Или: "За переправу бабушки через дорогу предусматривается бонус в виде конфетки".
– Можно и так. Законодательство будущего должно выглядеть как социальная реклама, - согласился Костя.
– "Совершив доброе дело, не забудьте убежать подальше, пока вас не задавило благодарностью", - не унимался Сергей.
– "Непревышение скорости на дорогах влечет за собой сохранение жизни"...
– Серега!
– донесся крик из окошка кухни - Дима и Ксюша до сих пор там что-то резали или варили.
– Чо?
– отозвался Сергей.
– Ты почему раньше не приглашал нас к себе на "виллу"?
– спросил Дима в окошко. Вопрос, казалось бы, безобидный, задел Сергея: дело в том, что Дима за последние полчаса раз десять задавал его и ответ ему, в общем, не был-то и нужен. Дима был обижен тем, что за все лето ни разу не побывал на этой шикарной по меркам города даче, а ведь Сергей и Дима за время знакомства в группе "Скальд" стали едва ли не лучшими друзьями. Из кухни донесся заливной и поддельный смех Ксюши. В сердце у меня как будто защемило - я испытывал симпатию к этой девушке: то ли потому, что она была одна в нашем мужском обществе, то ли благодаря своему покладистому характеру Ксюша притягивала мужчин, зарождая в них желание защищать это хрупкое создание. К тому же девушка напоминала мне о Вике.
– Костя, кто это изображен у тебя на капоте?
– спросил Игорь.
– Какой-то бог солнца?
Костя усмехнулся, как усмехаются наивному вопросу школьника, не понимающего материал.
– Это Ярило, - ответил он.
– Это скорее чучело, типа такого, которое сжигают на Масленицу: он существует только в определенный праздник.
– И что он означает?
– Наступление весны, - просто ответил Костя.
– У славян был праздник в конце апреля, когда весенние холода уже позади и начинается сезон посевов. В этот праздник жители населенного пункта наряжали девушку или парня в белые плащи, надевали венок из цветов и сажали на коня. Этого человека называли Ярило. Он скакал по окрестностям, символизируя наступление весны.
– Историк Фрэзер причислял Ярило к умирающим и воскресающим богам, - добавил Сёма.
– То есть, весной он рождался, а осенью, когда сезон урожаев кончался, Ярило умирал.
– А балтийские славяне считали Ярило богом войны, - сказал Костя с улыбкой.
– Видимо потому, что наступление весны означало у них сезон набегов: лед на море сходил, и открывалась дорога в дальние страны, да и по земле проще было передвигаться без снежных сугробов.
– Почему на капоте именно такой рисунок?
– спросил я.
– Наверно, это символ надежды... нет - символ призыва чего-то, что приведет за собой Весну, - туманно изрек Константин.
К тому моменту угли созрели для шашлыка. Алекс и Сергей занялись установкой подготовленных шампуров. Из дома вышел Дима, хмуро неся на глубокой тарелке вареную молодую картошку в масле, украшенную петрушкой. Чуть погодя явилась Ксюша с простеньким салатом из огурцов, помидоров и болгарского перца.
– Я думал, вы там что-то грандиозное готовите, - весело заметил Константин, на что получил мрачно-молчаливый ответ. У меня в груди заиграла музыка.