Книга ужасов (сборник)
Шрифт:
– Где она находится?
– Везде, – это был почти стон. Мелисса сделала шаг вперед и с тревогой посмотрела на Дженсена. Кэт заметила, как тот едва заметно махнул головой, отсылая Мелиссу обратно к двери.
– Да, ему нравится, когда людям так кажется, – сказал Райдаут, – но это неправда. Закройте глаза и сосредоточьтесь. Вглядитесь в вашу боль. Сквозь ее притворные крики, не поддаваясь ее дешевому чревовещанию, найдите ее. Вы можете это сделать. Вы должны, если хотите, чтобы от этого был толк.
Ньюсом закрыл глаза. Минуты полторы в комнате царила тишина, только ветер выл за окном,
Наконец Ньюсом сказал:
– Она у меня в груди. Наверху, почти у горла, в самой трахее.
– Вы можете ее увидеть? Сосредоточьтесь!
На лбу Ньюсома появились вертикальные складки. Шрамы, оставшиеся после катастрофы, вздулись от напряжения.
– Я вижу ее. Она пульсирует в такт с моим сердцем, – губы Ньюсома скривились от отвращения. – Какая мерзость!
Райдаут придвинулся почти вплотную к Ньюсому: – Это шар, да? Зеленый шар.
– Да, да! Маленький зеленый шар, который дышит!
И он похож на теннисный мячик, который ты спрятал в рукаве или коробке для завтраков, святой отец, подумала Кэт.
Вдруг, как будто она действительно управляла им силой своей мысли (а не просто предугадывала действия этого нелепого актеришки), Райдаут сказал:
– Мистер Дженсен. По стулом, на котором я сидел, стоит коробка. Поднимите ее, откройте и встаньте рядом. Больше от вас в данный момент ничего не требуется. Просто…
И тут Кэт Макдональд щелкнула пальцами. На самом деле щелчок прозвучал у нее в голове. С таким звуком Роджер Миллер щелкал пальцами во вступлении к песне «Король дорог».
Она встала рядом с Райдаутом и оттолкнула его плечом в сторону. Хоть он и был выше ростом, но она, полжизни поднимавшая и ворочавшая пациентов, оказалась гораздо сильнее священника.
– Откройте глаза, Энди. Сейчас же. Посмотрите на меня.
Ньюсома это потрясло, и он послушался. Дженсен с коробкой для завтраков в руках и Мелисса забеспокоились. Непреложным законом их работы – так же, как и работы Кэт, во всяком случае до настоящего момента, – было то, что боссом не командуют. Босс командует вами. И уж конечно его нельзя так пугать.
Но с нее хватит. Пусть через двадцать минут она отправится под проливным дождем к единственному в округе мотелю, выглядящему так, будто все местные тараканы собираются именно там, это неважно. Она больше не может продолжать.
– Это бред собачий, Энди, – сказала она. – Вы меня слышите? Бред!
– По-моему, тебе лучше замолчать, – сказал Ньюсом, растягивая губы в улыбке. У него в арсенале их было много, и эта не обещала ничего хорошего. – Если хочешь сохранить работу, замолчи. В Вермонте полно медсестер, которые специализируются на физиотерапии.
Она совсем было собралась замолчать, но вдруг Райдаут произнес:
– Пусть говорит, сэр, – его голос был исполнен такой кротости, что Кэт взорвалась.
Она наклонилась к больному, и слова бурным потоком полились из ее рта:
– Вот уже полтора года, как состояние вашей дыхательной системы улучшилось настолько, что вы можете выносить сеансы физиотерапии, а я наблюдаю, как вы лежите на этой чертовой дорогущей кровати и издеваетесь над своим телом. Меня от этого тошнит! Знаете, как вам повезло, что вы остались в живых, а все, кто летел с вами, погибли? Какое это чудо, что ваш позвоночник остался цел, кости черепа не повредили мозг, а тело не сгорело, нет, не испеклось как яблоко, от макушки до пяток? Дня четыре, а может и целую неделю, вы корчились в страданиях. И вышли из них целехоньким. Вы – не овощ! Вы не паралитик, хотя и стараетесь вести себя именно так! Вы не хотите трудиться, все ищете легких путей. Думаете, что сможете все решить с помощью денег. Даже если вы умрете и отправитесь в ад, первое, что вы там увидите, будет платный шлагбаум!
Дженсен и Мелисса смотрели на нее с ужасом. У Ньюсома отвисла челюсть. Если кто-то и говорил с ним в таком тоне, это было очень и очень давно. Один Райдаут выглядел спокойным. И даже улыбался. Как отец улыбается, глядя на капризного четырехлетнего ребенка. Это еще больше взбесило ее.
– Вы уже могли бы ходить самостоятельно. Бог знает, как я старалась, чтобы вы это поняли, сколько раз я объясняла, что именно вам следует делать, чтобы встать с кровати и ходить на собственных ногах. Доктор Дилавар из Сан-Франциско единственный, кто осмелился сказать вам это в лицо, а вы обозвали его педиком.
– Он педик и есть, – раздраженно буркнул Ньюсом. Покрытые шрамами руки сжались в кулаки.
– Вам действительно больно. Еще бы. Но с этим можно справиться. Я не раз видела, как это бывает. Но не у ленивых богатых бездельников, которые считают, что все им должны, и не хотят в поте лица работать над своим выздоровлением. Вы отказываетесь. Такое я тоже видела и знаю, чем дело кончается. Приходят знахари и шарлатаны, присасываются к вам, как пиявки к человеку, упавшему в болото. Иногда они предлагают вам волшебную мазь, иногда – чудодейственные таблетки. Иногда эти целители врут, что им якобы дана божественная сила.
Обычно наступает временное облегчение. Это естественно, ведь половина боли, которую вы испытываете, находится у вас в голове, в ваших ленивых мозгах, которые не хотят понять, что только испытывая боль, можно поправиться.
Она наклонилась над ним, и ее голос стал тонким, дрожащим, почти детским:
– Папочка! Бо-бо! Но облегчение никогда не бывает долгим – потому что мышцы потеряли тонус, связки провисли, кости не окрепли, чтобы выдержать собственный вес. И когда вы позвоните этому парню сказать, что боль вернулась – если, конечно, будете в состоянии это сделать, – знаете, что он вам ответит? Что ваша вера недостаточно крепка. Если вы включите мозги так же, как и тогда, когда строили ваши заводы или делали инвестиции, вы поймете, что у вас в глотке нет никакого живого теннисного мячика. Энди вы слишком, черт побери, стары, чтобы верить в Санта-Клауса!