Книги Судей
Шрифт:
Через пять месяцев после этих событий, возвращаясь со званого ужина, я заехал повидать моего друга Хью Грейнджера, который не так давно поселился в городе. Он получил неожиданное наследство и окунулся в новую для него чудесную жизнь – личный шофер, меховое пальто и дом на Бедфорд-сквер, пока еще довольно скудно обставленный, так как Хью перебрался туда из маленькой квартирки.
С мудростью, которая не терпела поспешности, он не стал сразу заполнять комнаты случайными покупками, но, держа глаза и карманы открытыми, постепенно приобретал предметы, которые чудесно вписывались в неоклассический интерьер: то сервант, то плетеное кресло, то шкафчик в стиле
Я нашел его в возбужденном состоянии – он любовался зеркалом в стиле Чиппендейл, которое нашел в каком-то невероятном месте в Патни [6] и приобрел по неправдоподобно низкой цене. Зеркало только что привезли, и сейчас оно стояло на полу гостиной, но предполагалось, что позже займет место над каминной полкой.
Определенно, это была очаровательная покупка, и Хью горделиво демонстрировал мне тонкую инкрустацию, указывал на грациозные изгибы рамы и подлинную позолоту. Еще более его радовала амальгама из настоящего серебра.
6
Патни – район на юго-западе Лондона, куда в течение многих столетий приезжали лондонцы, чтобы провести время на свежем воздухе. Начиная со второй половины XIX века Патни стал одним из важнейших центров Великобритании по гребле.
– И цена! – довольно произнес он. – Современная копия стоила бы больше. Патни! Вот уж не знал, что такую вещь можно найти в Патни.
У двери послышалось тихое повелительное мяуканье, и Хью поспешил повиноваться приказам Великого Сайруса, его персидского кота. Тот вплыл в комнату с явным намерением причинить как можно больше беспокойства человеку, державшему для него дверь.
Как и следовало ожидать, Сайрус не обратил ни малейшего внимания ни на моего друга, по иронии судьбы именуемого его хозяином, ни на меня, и уже был готов прыгнуть на свое любимое кресло, но вдруг быстро повернулся и, подняв хвост, побежал к зеркалу. Что-то в нем чрезвычайно понравилось персу. Надо было видеть, как он выступал взад-вперед, пряча когти при каждом шаге и громко мурлыча. Наконец Сайрус сел совсем рядом, так что его нос почти касался стекла, но не рассматривал свое отражение, как это иногда делают кошки, а быстро поворачивал голову, оглядывая всю поверхность.
– Мне кажется, Сайрус доволен, прямо как ты, – засмеялся я.
Хью не ответил – он с любопытством следил за котом. Если что-то интересовало моего друга больше, чем красивые вещи, так это вещи странные, связанные с невидимым миром, который существует вокруг нас так же, как и мир материальный. Вместе мы пережили немало удивительного на спиритических сеансах и в домах с привидениями, поэтому мне пришло в голову спросить, не вызывает ли у него поведение Сайруса такого рода интерес. Сам я, насколько мне помнится, ни о чем таком не думал – просто мне казалось забавным, как животное знакомится с новым для него предметом.
– Будет неплохо, если зеркало расскажет, что видит в нем Сайрус, – сказал Хью. – Знаю… – Он резко осекся и указал на отражающую поверхность. – Что это? В зеркале что-то происходит…
Конечно, это могло быть всего лишь его предположением, но я испытал чувство, отлично известное всем, кто сталкивался с психическими феноменами. Ты как будто слышишь внутренний зов, который все больше овладевает твоим вниманием. Вместе с тем я почувствовал внезапное движение воздуха в комнате – легкое, но вполне ощутимое: повеяло холодом. В ту же секунду Сайрус, сидевший совершенно неподвижно, погрузился в своеобразный экстаз: глядя в зеркало, он начал царапать ковер коготками.
Я
– Теперь все исчезло, – констатировал Хью. – Но… скажи, ты что-то видел?
– Оно потемнело, – ответил я. – И в темноте что-то двигалось.
Мой друг неожиданно рассмеялся.
– Ого! Покупка оказалась выгоднее, чем я думал. Я видел то же самое. Думаю, Общество психических исследований назвало бы это случаем массовой галлюцинации, твоей и моей. Но это ничего не объясняет.
– Тогда давай назовем твое зеркало зеркалом с привидениями, – предложил я. – Хотя, возможно, это объяснение ничего не значит!
– Никто не знает, что это значит, – вздохнул Хью.
Через три дня я снова приехал к моему другу. За это время зеркало повесили над камином, и там оно смотрелось восхитительно. Как сказал Хью, никаких эксцессов больше не было – зеркало сияло и отражало предметы, находившиеся в комнате.
Теперь, когда оно находилось на уровне моих глаз, я мог осмотреть его и подивиться прекрасной работе. Однако в глаза бросались черные точки, нередкие для старых зеркал. Присмотревшись, я заметил, что некоторые точки находились не под стеклом, но и на поверхности. Их было не больше полудюжины, и у нижнего края стекла, где оно входило в деревянную раму, в трещинке образовался маленький коричневый нарост, словно туда затекла какая-то жидкость и засохла, образуя деформацию вроде той, что возникает под гвоздем, вбитым в ствол фруктового дерева. Но особого интереса это обстоятельство у меня не вызвало, и когда ко мне подошел Хью, я даже не стал говорить о нем.
Хью ворчал, что зеркало «ведет себя совершенно нормально».
– Я все утро смотрел в него, – сказал он, – и видел только свое лицо. Поднимал к нему Сайруса – к огромному его восторгу. Но кот нисколько не заинтересовался – он думал, что я играю с ним. Когда ему надоело, он стал извиваться у меня в руках. Но ты когда-нибудь видел зеркало, которое так идеально вписалось бы в интерьер?
– И больше никаких галлюцинаций? – спросил я.
– Ни одной – я хочу сказать, не было даже намека. Но все же Сайрус видел что-то тем вечером, когда ты приходил, и чрезвычайно этим наслаждался. У котов потрясающее восприятие, они любят ужасы и, как ты знаешь, мертвецов. Кстати, хочу попросить тебя остаться на ужин. Ко мне пожалуют две скучнейшие кузины, и поскольку я всегда выручаю тебя в подобных ситуациях, ожидаю ответных услуг. Все по-честному, не так ли?
Кузины и вправду оказались скучными, так что вечер выдался унылым. Они не играли в карты, одной из них не нравился запах сигарет, у обеих не было никакого мнения ни по одному предмету, но что хуже всего, они не собирались уходить.
Была почти полночь; Хью с отчаянием в глазах нес ужасный бред об иностранной политике, когда я внезапно почувствовал странный сигнал подсознания, о котором говорил раньше, и вздрогнул от холода.
Сайрус, в этот момент мирно спавший в своем любимом красном кресле, проснулся и возбужденно замурлыкал. Поднялся, вытянул хвост, шевельнул им, после чего, посмотрев на зеркало, сделал огромный прыжок и приземлился на каминную полку.