Книгоедство. Выбранные места из книжной истории всех времен, планет и народов
Шрифт:
Хорошая, кстати, постановка задачи для наших будущих менделеевых — создать сыпучий вариант водки или любой другой спиртосодержащей жидкости, чтобы покончить наконец-то на веки с неудобной бутылочной и баночной тарой.
Войнович В.
Не каждый писатель может похвастать настоящей народной книгой. У писателя Владимира Войновича такая книга в запасе есть. Она называется «Приключения солдата Чонкина». И не каждый поэт может похвастать настоящей народной песней. У поэта Владимира
Сейчас говорят, что вся литература — фантастика. Пожалуй, говорят правильно. Обратного, к сожалению, не скажешь. То есть среди фантастики попадается очень много хорошего. Правда, этого хорошего очень мало. Так вот — писатель Владимир Войнович как раз и принадлежит к тому очень многому фантастическому хорошему, которого очень мало. Сейчас я все это поясню на примере сказочного романа писателя «Москва 2042 года».
Какие сказки нравятся детям? С картинками и чтоб совсем без политики. А взрослым, значит, наоборот — без картинок и чтоб с политикой. Будто им газет не хватает. Такую сказку и написал Войнович. Правда, в отличие от газет, сказка эта получилась смешная и толстая. Наверное, потому и смешная, что толстая. Если б было наоборот, то есть тоненькая и скучная, или того хуже — толстая и вдобавок скучная — кто б ее стал читать, какой такой ненормальный взрослый?
Действие этой сказки происходит не то чтобы в тридесятом царстве, но все равно от нас далеко. И добраться до тамошних мест можно только на машине времени производства германской компании «Люфтганза». Потому что никакая другая компания в мире еще не научилась такие машины строить. А «Люфтганза» уже умеет, правда, билет пока не всем по карману. В Москву 2042 года, куда отправился герой этой сказки, билет стоит 4 578 843 немецких марки, что в переводе на доллары будет что-то около двух миллионов, а если переводить на нынешние наши рубли, то никаких пальцев на руках и ногах не хватит, такая большая сумма. Герой сказки платил, понятно, не из своих, но денег все равно жалко.
Пересказывать приключения героя в сказочной стране будущего я не стану — это все равно что рассказывать анекдот про Чапаева с помощью языка свиста. Скажу одно — герой оттуда вернулся, причем здоровый и невредимый. И кстати, этот самый герой что-то очень уж сильно похож на Владимира Николаевича Войновича, сочинившего эту сказку.
Если в добрые старые времена ты числился хорошим писателем, то писать тебе следовало так:
Директор завода Дубенко вызвал к себе начальника мартеновского цеха и молча вручил ему толстую тетрадь. Это была инструкция по выплавке и прокатке стали новой марки.
— Будем варить сталь сложнейшего состава, товарищ Крайнев, — сказал Дубенко. — Бронетанковую.
За такую добрую хорошую прозу тебя вполне могли наградить Сталинской премией, как, к примеру, писателя Владимира Попова за роман «Сталь и шлак», начало которого я только что процитировал.
А если бы ты написал, например, вот так:
Для расследования происшествий приезжала высокая комиссия
— тогда не то что премий, света белого тебе бы тогда не взвидеть, и лучше бы тебе вообще не соваться в литературу, а тачать населению сапоги в каком-нибудь заштатном городе Сестрорецке, как это делал Михаил Михайлович Зощенко после известного постановления.
Я позволил себе маленький перебор во времени, но сороковые-пятидесятые годы по сути мало чем отличались от шестидесятых-семидесятых — эстетические пристрастия власть предержащих заметных изменений не претерпели.
Поэтому писатель Владимир Войнович и уехал писать в Германию.
Впервые прозу этого замечательного писателя я прочитал в начале семидесятых, это была небольшая повесть «Путем взаимной переписки», напечатанная, кажется, в «Гранях». Фраза про синие генеральские трусы, запомнившаяся мне с тех былинных времен самиздата и тамиздата, взята оттуда.
А еще Владимир Войнович — мастер метких, скупых метафор, которые надолго сохраняются в памяти. Таких, например, как эта, выбранная из той же повести: «Выползали старухи, черные, как жуки».
Пишет Владимир Войнович по-человечески просто, и это, пожалуй, главное достоинство его прозы (хотя на деле внешняя простота дается каждому писателю нелегко, поверьте).
А смех, которым она внезапно заражает читателя и который порою совершенно нельзя сдержать (проверено в городском общественном транспорте на примере «Чонкина»), — делает ее вдвойне притягательной. Отсюда огромная популярность всего, что выходит из-под пера писателя.
Житейский, почти бытовой характер — вот что объединяет прозу Войновича, но все мы плаваем по морю житейскому, а быт — штука сложная и коварная, даже первый наш певец революции в свое время относился к нему с опаской — вспомните хотя бы его знаменитую любовную лодку, которая разбилась о быт.
Поэтому странные повороты судьбы отдельно взятого человека, которые писатель описывает, странным опять же образом сливаются в некую всемирно-историческую картину, где мы находим себя, своих друзей и знакомых, и это созвучие жизни выдуманной и жизни реальной — первый признак того, что книги, подаренные нам писателем, достойны читательского признания.
«Волчий паспорт» Е. Евтушенко
Я расстаюсь с двадцатым веком, как сам с собой.
Безвозвратно кануло в прошлое время поэтических стадионов и безумных очередей за свежей книжкой стихов. Даже не верится, что тогда, в далекие 50-е годы, страна дышала поэзией, как дышат, выйдя на чистый воздух после спертого воздуха коммуналки. Вознесенский, Рождественский, Евтушенко — вот кумиры тогдашних лет. Громогласные их голоса разносились над всей Россией. И Евтушенко из этой троицы, пожалуй, был самым громким.
Евтушенко — человек настолько сросшийся со своим временем, что представить его вне эпохи — все равно, что представить Ленина не вождем победившего пролетариата, а банальным продавцом рыбы на банальном городском рынке.