Книжка про Владика
Шрифт:
Сегодня Владик вспомнил об этом, потому что тётя Любовь вдруг решила с ним поделиться воспоминаниями. Она отложила книжку и сказала:
– Подрастёшь – у тебя появятся увлечения. Или у тебя уже есть увлечения?
Владик пожал плечами, и тётя Любовь продолжала:
– Вот я, когда была девушкой, я ходила в кружок поэзии.
Владик очень удивился. Во-первых, тому, что Любовь Рифкатовна была девушкой, а во-вторых, что и она ходила в группу. Он не удержался и спросил:
– А Вы там спали?
Любовь Рифкатовна засмеялась, словно закаркала ворона, и ответила:
– Зачем там спать? Мы там читали стихи и развивали художественное воображение.
Тётя Любовь говорила-говорила и вдруг спросила мальчика:
– Вот у тебя есть знакомый кот?
Владик подумал и вспомнил коричневого кота, который живёт в селе, куда иногда ездят родители. Он утвердительно кивнул головой.
Любовь Рифкатовна попросила:
– Расскажи мне про кота.
Владик закатил глаза и пожал плечами.
Но тётя Любовь не унималась:
– Ну, давай. Начни с того, что ты шёл и увидел кота.
Владик понял, что придётся сейчас от тёти Любови терпеть её вопросы, и решил поскорее всё закончить. Он быстренько рассказал про кота:
– Мы поехали в село, я гулял во дворе, ко мне пришёл кот и съел рыбу.
Почему-то Любовь Рифкатовна сильно обрадовалась такому рассказу. Хотя Владик прекрасно помнил, что его даже наказали за то, что он скормил какую-то вкусную рыбу чужому коту. А рыбу эту, как оказалось, родители привезли для тёти Эльзы. Но он решил про это не рассказывать тёте Любови и стал дальше слушать её.
А она учила:
– Ты мне так расскажи, чтоб я догадалась, какой кот к тебе пришёл – старый ли, молодой ли, толстый ли, худой ли, голодный ли, сытый ли, с длинным хвостом или с коротким. А то ты рассказываешь, я представляю такого белого котёночка, который ест карасика.
Владик засмеялся:
– Не-е-ет. Вы что, это был большой коричневый голодный кот.
– Вот видишь, – похвалила его Любовь Рифкатовна, – я уже представляю этого кота. Может, у него какие- то пятнышки были?
Владик вспомнил, что кончик хвоста у кота точно был белым, про остальное он уже забыл.
– А глаза какого цвета? – спросила Любовь Рифкатовна.
Но Владик не помнил.
Тогда тётя Любовь сказала:
– Для глаз много определений. Не помнишь цвет – назови что- то другое про глаза. Какие были у него глаза? Может, хитрые?
Владик ничего не помнил про глаза, поэтому молчал, и тогда Любовь Рифкатовна нашла выход:
– Даже если ты ничего не помнишь про глаза, но помнишь, что кот был голодный, можно рассказать о нём так: «Ко мне подошёл старый кот коричневого цвета, и только на кончике его хвоста белело пятнышко. Кот мяукнул и посмотрел на меня голодными глазами».
Владик даже громко вздохнул – так здорово получилось у Любови Рифкатовны описать кота.
А тётя Любовь сказала:
– Ну, давай теперь про бабушку расскажи мне с художественным воображением.
Владик удивился, что не только про кота можно, но и про людей, и начал:
– Ко мне подошла бабушка, у нее были коричневые волосы, и только фартук был белый. Она посмотрела на меня неголодными глазами и позвала кушать.
Почему так сильно смеялась Любовь Рифкатовна, он не понял, и даже обиделся на неё. А когда пришла из кухни бабушка, он убежал в свою комнату, закрыл дверь, насупился и пробурчал:
– Не хочу я никакого кота вспоминать.
– Так какие у мамы глаза?
Владику даже не пришлось придумывать, он и не сомневался в ответе:
– Красивые.
– Вот видишь, – сказала бабушка, – всё ты очень даже хорошо представляешь. Просто ты только учишься. Но постепенно у тебя будет получаться всё лучше и лучше. Ты не обижайся на Любовь Рифкатовну. Она тебе добра желает. Она просто творческая личность и имеет склонность к всплескам эмоций – это когда человек слишком сильно выражает свои чувства.
Владик напыжился, вспомнив тётю Любовь и сказал:
– И глаза у неё, как у замороженной рыбы.
Только он тихонечко сказал, чтобы бабушка не услышала, потому что говорить про взрослых так нельзя. И Владик это понимал. Но он ничего не мог поделать со своим художественным воображением, которое оказалось очень хорошим, как сказала бабушка. А бабушка зря не скажет.
Кто такой «шестилетка»
Владик вчера, пока собирал из конструктора робота, три раза бегал к папе, потому что папа то один вопрос задал, то ещё что- то захотел спросить. Потом папа сам пришёл к Владику в комнату, и они стали вместе робота собирать. Владик очень помогал папе, потому что папа спортсмен и работник, а про роботов он мало знает. Зато Владик этих роботов давным-давно научился собирать и разбирать. И даже есть у него специальная коробка в кладовке, в которой этих роботов, наверное, штук сто. Ну, не сто, конечно, а, наверное, пятьдесят. Или десять. Надо попросить бабушку посчитать.
Когда робот был собран, папа похвалил сына и сказал, что надо бы подготовиться к поездке на дачу, потому что завтра они поедут рано, чтобы к вечеру вернуться, и папа будет смотреть дома футбол.
Владику на дачу, конечно, хотелось: его там ждала садовая лопатка, которую он выменял у дяди Миши на малышовскую машинку, и этой лопаткой он собрался откапывать конский череп древних времен. Про древние времена ему рассказывала мама.
Мама однажды заявила бабушке, что «не нужно её учить тому, о чём знали ещё в древние времена». Бабушка раскраснелась, как свёкла, и ушла в кухню, хлопнув дверью. Владик подумал, что она обиделась из- за каких- то древних времён, поэтому потихонечку спросил у мамы, что такое «древние времена». Мама пояснила, что это те события, которые случились давно. И не просто давно, а так давно, что мы о них можем узнать только из находок, которые сохранились в земле или в кладах, или можем расшифровать по рисункам на камнях. Она не стала долго объяснять, а просто сказала: «Это было ещё до того, как люди научились писать». Владик тоже не умел писать и задумался: неужели он – это древний человек? Но мама рассмеялась и шутливо погрозила пальцем: