Книжный магазинчик счастья
Шрифт:
Путешествия – это вовсе не то же самое, что общественный транспорт. Я, как вы можете догадаться, категорически против того, чтобы в машине или самолете пользоваться Интернетом. Но даже и в таком случае закажите заранее место у окна, чтобы устроиться поудобнее. Наденьте наушники, найдите спокойную, приятную музыку и отключитесь на несколько часов. Исключением будут те минуты, когда начинают разносить напитки и вам кажется, что вас могут пропустить, – тут вы слегка суетитесь и не можете сосредоточиться. В такой момент отложите книгу, уставьтесь в какой-нибудь журнал, делая вид, что вам совершенно все равно, обслужат вас или нет. Я даже пробовала в экономклассе одновременно есть, пить, слушать музыку
Поезда просто созданы для чтения. Я обнаружила, что пара хороших наушников весьма полезна, когда сидишь в вагоне и не можешь позвать полицию, чтобы угомонить шумных идиотов. Нет, я не считаю, что их следует сажать в тюрьму. Но не считаю и обратного.
Если у вас нет камина, сойдет и свеча. Но чего я действительно страстно жду, так это вечера перед большим уютным камином с хорошей книгой в руках, – и чем длиннее книга, тем лучше. Я люблю длинные, по-настоящему длинные романы и большую чашку чая или бокал вина – в зависимости от того, как далеко еще до конца недели (или насколько я склонна растянуть понятие уик-энда). Люблю эти моменты покоя и тишины. Собака тоже помогает. Собаки вообще с потрясающим умением показывают вам, что для счастливой жизни совершенно ни к чему каждые две секунды заглядывать в телефон.
В больницах я провела уйму времени, по разным причинам: в одной я работала, в другой рожала толпу детишек, а эти детишки, соответственно, то и дело падали с деревьев и ломали себе руки-ноги, ну и так далее.
В больницах время течет совсем не так, как в других местах. Прежде всего, оно там чертовски медленное, даже ночью. И там постоянно присутствует легкое ощущение изумления перед тем, что вокруг происходит, ведь все те настоящие драмы, которые известны каждому из нас, – потеря и новая жизнь, радость и глубочайшее горе – царят вокруг, на каждом этаже стерильного, жаркого здания. Здесь и ужас, и боль, и радость в каждом невыразительном шаге медперсонала по тщательно вымытому линолеуму.
Мне трудно читать в больницах, это все равно что находиться на огромном корабле, который пробивается сквозь бурные волны, а снаружи – люди на суше, они куда-то идут, чем-то занимаются, у них обычная жизнь, но они просто не замечают корабля, идущего совсем рядом с ними.
Но вот что я обнаружила: в больнице хороша поэзия. Короткие стихи, от которых вы можете оторваться и почувствовать себя не таким уж хрупким, не таким уж оторванным от всего, потому что все мы бывали на этом корабле или еще на нем окажемся.
А еще больница – очень доброе место, где вы можете сидеть и негромко читать для кого-то другого.
Поэтому я не поддерживаю возмущение, когда люди жалуются на больничные магазины, где продают только пирожные и мороженое. Ведь самое меньшее, что всегда должно быть в больницах, это пирожные.
Конечно же! И мягкое мороженое мистера Уиппи, пожалуйста, а не твердое.
Одно из моих достижений, которым я особенно горжусь, – это чтение во время кормления грудью (подложите подушку под головку ребенка!). Еще я читаю во время сушки волос (у меня ужасные волосы), во время чистки зубов (у меня отличные зубы, возможно потому, что я чищу их намного дольше положенного). А также в то время, пока я ожидаю смены сигнала светофора с красного на зеленый. Как-то я запиралась в ванной во время ужасно скучной свадьбы (не моей!). Удается погрузиться в чтение, когда дети на занятиях (однажды я одолела целый роман, пока они в дождливый день играли в бассейне в мяч – думаю, тот день всем нам понравился). Я читаю во время педикюра (маникюр я никогда не делаю, потому что в это время невозможно читать) или когда стою в какой-то очереди. Даже в церкви (грех, конечно, и за него меня вполне справедливо накажут). Читаю в деловых поездках, когда мне приходится в одиночестве обедать в ресторанах (а с книгой вы никогда не будете одиноки). И если вернуться туда, где все это начиналось, я миллион часов читала на заднем сиденье старого отцовского «Сааба 99», а голова спящего младшего брата лежала у меня на коленях. В общем, расскажите мне, где читаете вы. Потому что любой день с книгой немножко лучше дня без нее, а я желаю вам только самых счастливых дней.
Ну а теперь познакомьтесь с Ниной…
Глава 1
Проблема с хорошими вещами состоит в том, что они очень часто маскируются под вещи ужасные. И разве не было бы чудесно, если бы в тот момент, когда вы одолеваете какие-то трудности, кто-то просто хлопнул бы вас по плечу и сказал:
– Не беспокойся, оно того стоит! Сейчас это выглядит просто жуткой дрянью, но я обещаю: в конце все будет хорошо!
А вы бы воскликнули:
– Спасибо, добрая фея!
И вам бы ответили:
– Да не за что, детка!
Да, это было бы полезно, но такого не случается, и поэтому мы иногда слишком долго пробираемся через то, что не приносит нам счастья, или чересчур быстро отступаем к чему-то более реальному, и нередко невозможно точно определить, что лучше, а что хуже.
Жизнь, что ждет впереди, может казаться весьма унылой. По крайней мере, так думала Нина.
Нина Редмонд, двадцати девяти лет, приказывала себе не плакать на людях. Если вы когда-нибудь пытались сделать себе выговор, то знаете, что это не слишком помогает. Но она ведь была на работе! А на работе плакать не полагается.
Нина гадала, позволял ли себе такое кто-нибудь другой. Потом подумала, что, может быть, такое случалось со всеми, вплоть до Кэти Нисон, с ее жесткими, слишком светлыми волосами и тонкими губами, и ее таблицами. Как раз в этот момент Кэти стояла в углу, скрестив руки и мрачно наблюдая за комнатой после того, как произнесла перед маленькой командой, частью которой была Нина, полную странных выражений речь, в ней она сообщала о сокращении и о том, что Бирмингем не может позволить себе содержать все библиотеки даже при режиме строгой экономии, к которому они уже привыкли.
Нина решила, что, пожалуй, Кэти никогда не плакала. У некоторых людей просто нет слез.
Чего Нина не знала, так это того, как Кэти Нисон плакала по дороге на работу и по дороге с работы домой, – обычно после восьми вечера, – каждый раз, когда ее заставляли кого-то уволить по сокращению штатов или просили на несколько процентов сократить и без того тощий бюджет, когда ей приказывали проводить проверку документов по новым правилам или ее начальник в четыре часа в пятницу сваливал на нее новую груду административной работы, а сам отправлялся кататься на лыжах, что случалось с ним весьма часто.
В конце концов Кэти все разгребала и шла работать в магазин сувениров Национального фонда, организации по охране исторических памятников, за пятую часть жалованья – и никаких слез! Но эта история не о Кэти Нисон.
Все это просто потому, думала Нина, пытаясь проглотить ком в горле, потому что они были очень маленькой библиотекой.
По вторникам и четвергам утром они читали разные истории детям. По средам закрывались пораньше. Их библиотека располагалась в жалком старомодном здании с полами, покрытыми истертым линолеумом. Ну да, верно, здесь попахивало затхлостью. Большим протекающим радиаторам по утрам требовалось некоторое время, чтобы очнуться, зато потом они моментально делались чересчур горячими, и становилось душновато, в особенности для старого Чарли Эванса – он приходил к ним погреться и прочитать «Морнинг стар», от корки до корки, очень медленно. Нина гадала, куда же теперь придется ходить всем Чарли Эвансам этого мира.