Княгиня Екатерина Дашкова
Шрифт:
— Но это ни в коем случае не относится к вам!
— Потому что о присутствующих не говорят. Само собой разумеется, что судят всех, кроме них.
— Нет же, княгиня! Разрешите мне объясниться. Я не довела своей мысли до конца. С вами каждому мыслящему человеку интересно, княгиня. Ваши острые суждения, ваши необъятные знания, ваш философский склад ума, наконец, делают беседы с вами необычайно увлекательными. Я знаю, сколько часов посвящали вам Дидро и Вольтер. Мне посчастливилось убедиться в их правоте. В Россию стоило проделать этот трудный путь ради одного общения с вами, но и только
— Но почему же, дорогая? Разве вас здесь плохо принимают? Разве вы не окружены на каждом балу множеством собеседников? Мне казалось, вы непременно найдете себе друзей и подруг.
— Но вы же их не нашли, княгиня? Вы до сих пор возвращаетесь мыслями к вашим английским знакомцам. И потом, разрешите мне быть до конца искренней в моих наблюдениях.
— Только в таком случае они и будут представлять для меня интерес. Я выслушаю вас с большим вниманием.
— Благодарю вас, княгиня. Вы правы, нас повсюду встречают с редкой благожелательностью. Ваше покровительство открывает перед нами с сестрой все двери, и внешне здешние барышни и дамы выглядят как настоящие парижанки. Внешне! Потому что достаточно им оглядеть вас с головы до ног, поинтересоваться фасоном и ценой каждой мелочи туалета, наговорить вам кучу любезностей, и больше им решительно нечего сказать. Они начинают откровенно скучать вами, а вас самих ничто не может спасти от мучительной зевоты. Для меня все это интересный натуралистический музей, но оставаться постоянно в его залах — это слишком!
— Мне трудно возражать вам, милая Кэтрин, и в чем-то я даже рада вашим оценкам. Вы беспощадней меня, но ведь вы и принадлежите к куда более молодому поколению, которое нам, старикам, необходимо прощать.
— Вы так думаете, княгиня? Но тогда позвольте вернуться к теме, которая одинаково волнует нас с сестрой. Княгиня! Будьте же до конца милосердны, помиритесь с сыном! Разрешите князю снова оказаться около обожаемой матери. Как бы велика ни была его вина перед вами, прошло столько лет вашей разлуки, что былая острота обиды невольно ослабела, зато осталась любовь, которой вам обоим так не хватает.
— Друг мой, разве Мэри не говорила вам, что это бесполезный разговор. За все прошедшие годы я не видела со стороны князя Павла никаких проявлений раскаяния.
— Но в чем же, княгиня? В его женитьбе? А если он любит свою жену и она отвечает ему взаимностью, в чем же можно раскаиваться? И разве такое раскаяние не будет жестоким оскорблением любимого человека?
— В ваших рассуждениях не остается места для матери.
— Но сыновья любовь не имеет ничего общего с любовью супружеской. Она не должна становиться меньшей от семейного благополучия.
— Но я и не мешаю сыну пользоваться этим благополучием, как вы выразились, хотя и не верю в него. Мой сын не может быть благополучен с этой провинциальной интриганкой. Князь Павел — с его образованием, знанием света, привычкой ко двору! Нет, друг мой, и еще раз нет! Может быть, когда-нибудь со временем князь Павел осознает всю меру своей вины и найдет способ мне об этом должным образом сказать, и я увижу своего сына, но не раньше, ни в коем случае не раньше.
— Мисс Мэри! Боже милосердный, мисс Мэри, где вы?
— Что случилось, мисс Бетс? Я уже ложилась спать…
— Мисс Мэри, скорее идите к ее сиятельству. Она заперлась и не хочет никого видеть после этого страшного посланца.
— Какого посланца? О чем вы говорите?
— Мне трудно выговорить эту страшную новость. Ее сиятельству только что сообщили, что князь Павел скончался.
— Не может быть! Наверно, вы что-то перепутали, мисс Бетс. Я знаю, что князь Павел заболел, но княгиня даже не слишком волновалась — доктора сказали, что у него всего лишь небольшая простудная горячка.
— Доктора — не боги, откуда им все знать. Верно одно, что князя не стало. Нарочный так прямо и сказал княгине, нисколько ее не подготовив. Ее сиятельство так страшно побледнела. Мы бросились к ней, но она отстранила нас рукой и, не сказав ни слова, ушла в кабинет и повернула за собой ключ. Горничная пыталась подслушать, но из кабинета не раздается ни звука. Я не осмеливаюсь постучать, но вы, мисс Мэри, вы можете, ее сиятельство вам все простит. Пожалуйста, поторопитесь, мисс Мэри. Я боюсь, что может произойти что-то страшное.
— Княгиня! Моя бесценная русская мама! Пожалуйста, я вас очень прошу, впустите вашу Мэри. Я так хочу быть рядом с вами. Вы не откликаетесь. Но тогда я лягу на полу и пролежу здесь всю ночь, у вашего порога. Не обрекайте меня на одиночество, когда мне так необходимо быть рядом с вами. Какие мне найти слова, чтобы убедить вас, моя дорогая мама!
— Войдите, Мэри, хотя в эту минуту мне трудно видеть даже вас.
— О, не говорите так, моя дорогая мама! Каждое горе теряет свою остроту, когда его удается разделить с близкими. Вы помогли мне перенести горечь утраты моего родного, горячо любимого брата, позвольте же и мне попытаться это сделать в отношении вас.
— Бесполезно, дитя мое. Совершенно бесполезно. Я потеряла многих близких мне людей, но сын, единственный сын, которого я столько лет собственными руками отталкивала от себя, — Боже, как это страшно! Какую страшную жертву я принесла своей гордыне, этому бесчувственному идолу, способному испепелить все человеческие чувства.
— Не вините себя, дорогая мама. Ведь вы в действительности так любили князя, так всегда заботились о нем.
— Чем? Тем, что платила его долги и приводила в порядок заброшенные имения? Но кому нужны все эти сохраненные богатства теперь, когда его нет? Как будто я откупалась от родного сына, как будто укоряла его своей щедростью и помощью! Боже милосердный, я даже не могу сказать, за что мне такое страшное наказание! Я заслужила его. Заслужила!
— Не говорите так, дорогая мама! Какие бы формы ни принимала материнская любовь, она остается все той же святой любовью, а вы всегда ее продолжали испытывать.
— Это верно. Но сколько раз и вы, мое дорогое дитя, и милая Кэтрин уговаривали меня поступиться своей гордыней. Как я могла не прислушаться к вашим молодым любящим голосам! Как могла не прислушаться к голосу сердца! А теперь мне остается единственное — пригласить мою невестку, простить ее и самой попросить у нее прощения. Я знаю, что значит потерять молодого мужа. Любимого мужа…