Князь Арнаут
Шрифт:
— Я слышал о нём! — проявил осведомлённость Филипп. — Жан говорил мне об этом.
«Успел всё же! — мысленно вознегодовал командор. — Когда только?!»
Жан был вторым оруженосцем старика Жослена. С полгода назад он поведал господину о своей находке. В подвале, где хранилось старое оружие, юноша обнаружил люк, задвинутый огромным, стоявшим там ещё с незапамятных времён, сундуком. Прежде никому не приходило в голову трогать неподъёмный сундук. К тому же одному человеку, если только он не уродился таким детиной, как Жан, вообще едва ли под силу сдвинуть его хотя бы на полвершка. А так как Жану абсолютно некуда было девать свою силушку, то он от нечего делать решил переставить сундук на другое место.
Парень,
Впрочем, теперь его редкая болтливость едва ли могла повредить старику.
— Вы возьмёте мой ковчежец, — произнёс он. — Спуститесь в подвал, отодвинете сундук и благополучно покинете этот дом.
Юноши хотели что-то сказать, но господин жестом остановил их.
— Я ещё не закончил, — продолжал он, поднимая со стола кожаный мешочек и протягивая его оруженосцу. — Это деньги. Вам должно хватить их надолго. Сумеете сохранить жизнь и распорядиться ими с умом, значит, возможно, доживёте до старости и умрёте не в нищете. Тебя, Филипп, назначаю между вами старшим. Постарайтесь завтра же уйти из города. Отправляйтесь в Сен-Симеон, садитесь на корабль и плывите в Европу. Лучше всего куда-нибудь подальше, во Францию или даже в Англию. Наймите переписчиков, пусть размножат мой труд... — Командор хотел ещё что-то сказать, но в это время вновь послышался голос Баграма:
— Эй, Жослен! Неужели ты так струсил, что лишился языка?! Молчишь? Ну тогда готовься, мы идём к тебе в гости!
Не успели отзвучать его последние слова, как медная голова «барана» вновь ударила в дубовую дверь. Здание загудело. Преграда выдержала... Пока.
— Ступайте! — старик нервно махнул рукой. — Чего ждёте?
Андрэ явно горел желанием последовать приказу хозяина, но Филипп медлил, а слуга не хотел уходить слишком далеко от кошеля с деньгами. Андрэ, более крупный и старший годами, был готов беспрекословно признать старшинство оруженосца, по крайней мере, до тех пор, пока звонкие безанты и динары [12] оставались под охраной длинного меча юного храмовника.
12
Для более подробной информации о деньгах, ходивших на Востоке в XII—XIII веках, см. комментарий 11 к настоящей работе.
— Но, мессир, — воскликнул Филипп. — Почему бы и самому вам не отправиться с нами?
Командор покачал головой. В это самое мгновение «баран» снова «боднул» дверь.
— Нет, — проговорил старик, сосредоточенно глядя перед собой, — у меня другие намерения. Я прикрою ваш отход. Кто-то же должен запереть подвал, так?
— Но... мессир, — оруженосец явно не спешил уйти, — мой долг...
— Забудь об этом. Я освобождаю тебя ото всех обязанностей как по отношению ко мне, так и к ордену. Ты ведь не рыцарь, а всего лишь сержан [13] , тут моего почётного командорского звания вполне достаточно, сколь бы декоративным оно ни было. — Как бы в подтверждение своих слов, старик коснулся красного креста у себя на груди и подвёл итог своим словам: — Плащ мой при мне.
13
Serjans (sergent) a cheval или a pie. Конный или пеший оруженосец; вообще воин, не принадлежащий к касте рыцарей. Существовал ещё термин «eсuуеr» — щитоносец. Это слово также означает и оруженосец.
Третий удар потряс здание, и Андрэ вдруг понял то, что давно понимал старик: на сей раз штурм увенчается успехом. И всё же слуга медлил, ожидая, пока и Филипп поймёт это. Но тот оказался на редкость несообразительным.
—
Андрэ решил не отставать от безмозглого оруженосца:
— Подвал могли бы запереть другие, мессир.
— Ступайте! — рыкнул на них командор. — Я сам знаю, кому что делать. Пошли вон!
За время службы оба юноши хорошо изучили своего господина; охота перечить ему у них прошла мгновенно. Они спустились в подвал и, поднатужившись, вдвоём не без труда отодвинули тяжеленный сундук. Наскоро простившись с командором и получив от него напутствие и благословение, они скрылись в узком затхлом проходе и прикрыли за собой люк. Когда юноши исчезли, командор вышел из подвала и запер дверь.
Поднявшись по лестнице, он затворил также и двери, что вели вглубь дома из тех помещений, где занимали посты трое оставшихся участников обороны. Таким образом господин Лишал их возможности искать спасения в бегстве и создавал на пути неприятеля дополнительную помеху.
Когда старик покончил с этим, таран атаковал преграду уже в девятый или десятый раз. Ещё дюжина, может быть, две ударов, и она не устоит. Так или иначе, в запасе у командора оставалось около четверти часа. Для осуществления его намерений этого времени хватило бы с лихвой.
III
Старик немного ошибся в расчётах. Осаждающим понадобилось не менее получаса, чтобы окончательно сокрушить мощную входную дверь, перерезать слуг и, преодолев последние преграды, ворваться к тому, чьей крови они так жаждали.
Уже совсем рядом раздался громкий топот, ругань, звон оружия и доспехов.
— Он здесь! Он здесь! — на языке киликийских армян закричал воин, первым переступивший порог комнаты с низкими закопчёнными потолками, где всего несколько минут назад закончил колдовать над своими колбами старик в белом плаще с красными восьмиконечными крестами. — Скорее сюда!
Воин отодвинулся в сторону, пропуская в комнату вождей. Первым шёл пятидесятилетний мужчина с посеребрённой сединой густой когда-то чёрной бородой, в открытом остроконечном шлеме, дорогой длиннорукавной кольчуге и наброшенном на плечи шёлковом плаще. В руках этот благородный красавец держал длинный меч с едва различимыми в полумраке следами крови на тусклом лезвии.
— Здравствуй, брат Жослен, — весело поприветствовал он хозяина на распространённом в Антиохии и большинстве других областях Утремера наречии языка франков, старательно упирая на слово «брат». — Я вижу, ты заждался... — Окинув старика внимательным взглядом, он покачал головой: — Нет, похоже, ты не рад. Но ничего не попишешь, придётся тебе принимать гостей.
Мужчины, стоявшие по правую и по левую руку от предводителя, заулыбались и энергично закивали.
— Я рад тебе, Баграм, — ответил командор на том же языке, прикладывая к груди руку. — Извини, что не предлагаю сесть. Поскольку я тебя не приглашал, ты, я думаю, простишь меня... — Он сделал маленькую паузу и спросил: — Если я не ошибаюсь, у вас, киликийских грифонов, не в обычае оказывать почести незваным гостям?
Улыбочка сползла с благородного лица Баграма, вмиг сделав его злобным и жестоким. Остальные подались было вперёд, но поскольку самый знатный из них остался на месте, они лишь повернули к нему лица, ожидая приказа. Справившись с собой, предводитель сделал знак, и стоявший позади оруженосец протянул господину кусок ткани, которой Баграм, многозначительно глядя на старика, тщательно вытер свой клинок.
— Тебе ли, незаконнорождённый, обсуждать порядки моего народа, сыны которого не раз занимали трон Бизантиума? — надменно скривив рот и топорща великолепную бороду, проговорил Баграм.