Князь Арнаут
Шрифт:
Убийство было организовано настолько хорошо, что никто потом не мог с точностью сказать, каким образом довольно большой группе ассасинов удалось проникнуть в город и оставаться в нём незамеченными какое-то время. Как они смогли так ловко обезвредить охрану у ворот? Ответа так никогда и не нашли. Завершив чёрное дело, убийцы вскочили на заранее приготовленных лошадей и были таковы, прежде чем кто-нибудь успел что-либо предпринять для их поимки.
Узнав об этом, король послал гонца вдогонку графине и велел ей вернуться, чтобы принять управление владениями мужа от имени наследника — двенадцатилетнего Раймунда Третьего. Кроме всего прочего, это означало, что головной боли у Бальдуэна прибавится.
Нур ед-Дин оказался тут как тут, он захватил Тортосу, но цитадель устояла, и вскоре войско Помощника Аллаха было изгнано вон из города.
Дабы передать важный стратегический пункт в крепкие руки, Бальдуэн с согласия Одьерн вручил ключи от крепости рыцарям Храма.
— О дьявол! — воскликнул Ренольд, обнимая дрожавшую от возбуждения княгиню. — Я не верю своим ушам!
— Пусть теперь кузен поищет мужа нашей милой тётушке! — проговорила она. — Де Мерль убит? А жаль! Вот бы парочка была! Может, их величество предложит ей графа Суассонского?!
Констанс резко отстранилась и буквально прожгла рыцаря пламенным взглядом, в котором явственно поблескивали искорки озорства.
— Жаль, базилевс не имеет никакого отношения к Триполи, — с притворным огорчением продолжала она. — А то, может, его кесарь сгодился бы? Для этой старухи в самый раз! Даже ещё слишком хорош будет! Так и вдовствовать ей, бедняжке! Хотя... нет худа без добра, теперь уж тётушке Одьерн никто не сможет помешать тешить беса!
Слушая её, Ренольд думал, и когда княгиня умолкла, он предложил:
— Может быть, сейчас?
— Нет, — покачала головой княгиня. — Не успеем, скоро пост. Да к тому же... Нет... пока тётушка Мелисс всем распоряжается в Иерусалиме, она не допустит. К тому же, если ей станет известно, кто мой избранник, она постарается уничтожить тебя. В тот раз её наймитам не удалось зарезать тебя во дворце, как видишь, она извлекла из этого урок...
— Что ты хочешь этим сказать?
— Что? — удивилась Констанс. — Да ничего, просто на сей раз она обратилась к профессионалам. Их услуги стоят больших денег, но зато деньги эти никогда не бывают потрачены зря. Ведь известно, что ассасины всегда добиваются своего. Не в первый, так во второй, не во второй, так в третий раз.
Тут Ренольд в очередной раз продемонстрировал, что он настоящий рыцарь, сын своего народа и времени.
— Пусть только сунутся! — закричал он. — Я пройду через Носайрийские горы и приведу их в чувство!
— О, милый мой Рено! — воскликнула Констанс. — Ты ещё так мало живёшь на Востоке! Ассасинов невозможно уничтожить. Они спрячутся, если ты придёшь с большим войском. Если же дружина твоя окажется недостаточно сильной, они нападут из-за угла и разгромят тебя. Если же тебе удастся убить всех их, из Вавилонии пришлют новых. И те станут ненавидеть франков, как нынешние ненавидят своих...
Пилигрим никак не мог взять в толк, зачем неверным убивать неверных? Ему даже и не приходило в голову, что для суннитского халифа Багдада, а значит, и для мусульманских правителей Сирии ассасины ещё большие неверные, чем лично он, Ренольд Шатийонский [81] .
Констанс, разумеется, также не видела разницы между различными доктринами ислама. Однако она родилась и выросла на Востоке, и это научило её смотреть на вещи под иным углом, чем привыкли прямолинейные заморские пилигримы. Словом, она, по крайней мере, понимала, что не всё так просто.
81
Для
— Когда я была ещё совсем маленькая, — объясняла княгиня, — не кто иной, как мой дед, король Бальдуэн Второй, спас их вождя. Неверные выгнали их из Алеппо, а князь Дамаска послал войско к их крепости Баниас. Король пришёл с большой дружиной и взял Баниас себе, а Исмаэлю, так звали их предводителя, дал нынешнее место, замки Каф и Кадмус, а уж после они захватили Масьяф и обосновались в нём. Мой дед понимал, что они будут большей угрозой для своих, чем для христиан.
Ренольд не спешил соглашаться.
— Ничего себе! — воскликнул он. — А если они воткнут нож в спину...
Он хотел закончить: «...и мне?!», но не сделал этого, не желая выглядеть трусом. Именно трусостью франки частенько называли элементарную осторожность.
— Давай-ка лучше подумаем о другом, — предложила Констанс. — Ты можешь вспомнить, как выглядела та пластинка, которую твой слуга нашёл в мехе из-под вина?
— Да... разумеется... — ответил пилигрим. Он решительно не мог понять, что задумала княгиня.
— У нас во дворце есть человек, который умеет хорошо рисовать и резать по кости, дереву и даже металлу, — продолжала Констанс. — Ты расскажешь ему, как выглядела пластинка, а он сделает копию...
— Но я же не знаю, что было на ней написано! — воскликнул Ренольд. — Я хорошо помню её форму и ещё тот значок, что я видел на обратной стороне. Его величество показывал мне такой же, только серебряный...
— Прекрасно! — просияла княгиня. — Просто прекрасно! Большего и не нужно!
— Как это?
— Очень просто! — Перед Ренольдом вновь предстала Беллона. Молодой сеньор из Шатийона не слишком-то усердствовал в молениях, но тут ему волей-неволей второй раз за вечер захотелось перекреститься, увидев дьявольский огонь в глазах своей возлюбленной. — Что написать, я подумаю... Да и думать нечего! Нет, тётушка Мелисс ещё очень пожалеет, что позвала меня в Триполи. Я слышала краем уха, как она говорила тётушке Одьерн про коронацию... Воображаешь, милый, она задумала короноваться вместе со своим сыночком?! [82]
82
После смерти Фульке Мелисанда короновалась вместе с тринадцатилетним сыном, и все эти годы и формально и фактически являлась соправительницей. (Она подписывалась — Dei gratia Jerusolimorum regina, что означало: милостью Божьей королева Иерусалима. Бальдуэн же пользовался более длинной формулой — Per gratiam Dei in sancta civitate Hirusalem Latinorum Rex quartis — милостью Божьей четвёртый король латинян в святом городе Иерусалиме.) Теперь отрок вошёл в возраст, когда вполне мог править самостоятельно. Если бы матери удалось осуществить совместную коронацию, Мелисанда закрепила бы своё положение и на будущее.
Ренольд пожал плечами:
— Ну... а почему бы им...
— Что ты такое говоришь? — В голосе Констанс зазвучали металлические нотки. — Ты сам хотел бы, чтобы кроме меня и тебя в Антиохии правила бы, ну, скажем... моя матушка? Можешь не отвечать, я догадалась по твоим глазам.
— Но... но... он же король в конце-то концов?! — не сдавался Ренольд. — Он может поступить, как пожелает...
Почувствовав на себе пристальный взгляд княгини, рыцарь умолк, он понял, что женщина собирается сказать ему что-то важное.