Князь Барбашев
Шрифт:
Резко остановившись так, что шедший позади Протас даже наткнулся на него, Андрей хлопнул себя по лбу. А ведь и верно, не пора ли тебе, Андрей Иванович, попрогрессорить?
Ведь что такое вертлюг? Это вертикально установленный металлический штырь, утопленный нижним концом в планширь, реже в палубу. На конце штырь раздвоен на манер двузубой вилки, в развилке крепится пушка, никакого другого лафета не имеющая. Достоинство такой системы понятно - навести орудие на цель можно практически мгновенно и в любую сторону. Главный же недостаток тоже очевиден - сколько-нибудь серьезной отдачи вертлюг не выдержит. Сломается или согнется. А если сделать особо толстый и прочный, то разрушится то, к чему он крепится. Но для большой массы людей
Наверное, действительно пора - возможность палить по переплывающим реку маломаневренным целям из картечи лишней уж точно не будет - и, выходит, надобно идти к князю. Но не соваться же к брату государя, да ещё и удельному владетелю вот так с бухты барахты. Нужен кто-то, кто окажет протекцию молодому княжичу. А кого он знает в Калуге? Никого. Зато он знает того, кто знает того, кого надо. Да и судном распоряжается тоже он, а потому княжич прервал свою ознакомительную прогулку и почти бегом поспешил на пристань, надеясь, что брат Силуан ещё не окончил выгрузку.
Брата Силуана они застали там, где и ожидали, на вымоле. Оказать помощь горожанам он согласился практически сразу, тем более, что до подхода великокняжеских полков ни о какой выгодной торговле речи быть не могло (что и сделало монаха таким сговорчивым), а с их приходом и надобность в помощи сама собой отпадёт. А вот с князем встреча произошла намного раньше, чем думал и сам Андрей, и брат Силуан. Точнее князь Семён сам выехал на них, совершая объезд готовящегося к обороне города. Как рачительный хозяин, он уже знал о прибывшем накануне судне и не побрезговал сам заехать на вымолы с расчётом "реквизиции" прибывшего в свою судовую рать. Хотя мог и через дьяков дело сладить - мало кто мог бы отказать удельному князю и брату государя.
Разговор двух князей - молодого (а князю Семену было то всего двадцать пять лет) и юного - произошёл тут же, прямо возле струга. Брат государя подошёл к делу практично, без местечкового чванства, которым полны были многие власть предержащие. В сути предложения Семён Иванович разобрался быстро, недолго подумал, складывая все плюсы и минусы и согласно кивнул, хотя Андрей и боялся обратного, ведь он просил не только пушки с зельем, но и мастеров, что бы сделали вертлюг, да ещё и за счёт городской казны (сработала привычка, выработавшаяся за годы службы - проси больше, дадут сколько надо).
И работа закипела.
Суть вертлюга кузнец, присланный княжьим повелением, уловил с полуслова, метко обозвав его "рогачём". Вполне возможно, что он уже и видел нечто подобное, но это Андрею уже было не интересно - главное, что кузнец работу понял и обещал сделать быстро.
В арсенале Калуги пушки были, но в основной массе слишком крупные для его кораблика, или без так необходимых в данном случае цапф. Андрей уже даже согласился было на небольшую пушчонку на деревянном ложе, однако, в конце концов, пушкари расстарались и нашли-таки то, что надо: кованную длинноствольную пушечку с большим количеством колец на стволе для упрочнения и жесткости конструкции и нужного размера, со всеми необходимыми атрибутами. Навскидку калибром 40-50 миллиметров, заряжающаяся с казны посредством сменных зарядных камор, подпираемых простым откидным клином для уменьшения прорыва пороховых газов в месте соединения каморы и ствола. В общем хоть и примитивно, но убойно и для его струга то, что доктор прописал.
Теперь больше всего Андрей боялся, что татары появятся раньше, чем он успеет дооснащать их судёнышко, или не появятся совсем. Нет, на тактику боя это не сильно повлияло бы, но вот огневую мощь снизило сильно. Зато, при разговоре о судьбе березической вотчинки оказанная услуга пошла бы только в плюс. Однако татарские
А вечером на струге закипела работа. "Рогач" крепить решили на палубу прямо в носу судна. Пушкари, привезшие на телеге пушку и бочонки с пороховым зельем, сноровисто уложили цапфы в вилки, и кузнецу осталось только надёжно закрепить их, после чего вертлюг установили в заранее подготовленном месте. Пушкари ещё некоторое время потоптались возле него, наводя ствол в разные стороны, после чего возбуждённо переговариваясь, покинули струг. Татары так и не появились на берегу, и город с облегчением погрузился в сон...
Бревенчатый княжеский дворец расположился на высоком берегу Яченки. С гульбища, украшенного резными перилами, открывался красивый вид на Оку, в которой, как в зеркале отражались легкие перистые облака, застывшие в синем небе, и прибрежный лес. Не смотря на жаркий весенний день, тень от дома и легкий ветерок создавали здесь приятную прохладу, потому-то калужский князь и предпочитал душным покоям оббитую мягкой материей лавку, поставленную здесь по его распоряжению. Отсюда он любовался открывающимся видом и слушал громкий гомон города, кипевшего жизнью.
Учащенно стучали молоты в городских кузнях, безостановочно тюкали со всех концов топоры. И горожане, и воины его личной дружины готовились к появлению врага. Кто-то точил лезвие сабли или старого дедова меча, кто-то начищал до блеска шлем и проверял кольчугу, а кто-то насаживал нож на ратовище. С ближайших деревень потянулись в город первые телеги с крестьянами, сорванными с мест тревожными слухами. Впрочем, поток беженцев был немноголюден, многие оставались на своих местах, привыкнув за последние годы, что полноводная Ока сдерживает татар не хуже самого сильного войска.
А может зря он так встрепенулся? Ну да, основные полки Щеня отвёл от Калуги, но ведь и вправду, давно татары на московский берег не ходили, лишь зорили приокские земли на правом берегу. Хотя нет, как в народе говорят: "Спаса проси, а себя сам паси". Бережёного и бог бережёт, а перехваченные дозорными станицами пленники утверждали, что царевичи похвалялись в этот раз пощупать и заокские земли. А значит остается ему лишь крепить оборону своих земель, да просить воевод братовых о воинской помощи. Лишь бы те "успели" вовремя. А то с братца хватит наглости "придержать" своих воителей. Как пять лет тому назад, когда подгоняя коней, татары устремились через Белев под Козельск и через Одоев под Калугу, а его воеводы несколько запоздали с принятием контрмер. Благо служилые князья Иван Воротынский да Василий Одоевский со своими собственными дружинами дали крымцам бой на Упе, и не пустили их к калужскому правобережью. Но под Козельском тогда степняки вволю порезвились.
И вообще, уж что-что, а Семен хорошо помнил, как противился брат отцову завещанию. Ещё бы, имея под рукой земли Калуги, Козельска и Бежецкого Верха в свои 18 лет он, Симеон, получал в государстве немалый политический вес. Вот только Василий, находясь у одра умирающего отца, был настроен совсем по другому. И, если уж он отказался от венчания в Успенском соборе 'по чину' шапкой Мономаха, показывая подданным, что власть обрел по праву рождения, и для ее освящения не нужны ему публичные церемонии, то порушить отцово завещание и вовсе оказалось ему с руки. Двум братьям новый государь отдал лишь часть удельных земель и совершенно лишены были уделов младшие наследники Симеон и Андрей. И не было бы счастья, да несчастье помогло. Заключая договор 1508 года с литовским князем Сигизмундом, по которому Литва отныне более не оспаривала принадлежность калужских земель Московской державе, вынужден был и Василий признать завещание отца. Так Симеон и обрел, наконец, свой удел в реальное управление, с которого прежде получал лишь доходы. Но в отношении брата-государя он не обольщался, а потому и собирал в один кулак свои полки.