Князь Барбашев
Шрифт:
Первые дни литвины забрасывали город посланиями, щедро сыпя обещаниями тому, кто поможет отворить ворота Смоленска. Но на горе им, королевских сторонников среди смолян больше не было, или, насмотревшись на участь других, они оказались более благоразумными. Андрей помнил, как в канун 500-летия Орши в сети шли баталии любителей двух княжеств. Белорусо-литвины сыпали как всегда одним штампом: как несправедливо, что победила ордынская Москва, а не свободолюбивая Литва и чтобы было, если бы не... Но один перл ему запомнился особо: как раз про повешенных Шуйским заговорщиков. Типа свободные литвины никогда не вешали людей для устрашения врагов. Дурни, их повешали не армию Острожского устрашать, а в наказание за измену, ну и для остраски тех, кто ещё колебался внутри городских стен. А армию вторжения повешенными не напугаешь. Они же не диванные юзеры. Однако спорить с национально озабоченными
Стоя на стене, Андрей с интересом взирал с высоты на вражеский лагерь. День сегодня выдался погожим, и видимость была просто великолепной. Пестрели под сентябьским солнцем палатки знати, отливал серебром шатер гетмана Острожского. Возле него, кстати, с самого утра бурлило какое-то нездоровое движение. Неужто литвины наконец-то решились на приступ? Ну-ну, пусть попробуют.
Едва подход вражеского войска был обнаружен, наместник князь велел затворить ворота и садиться в осаду. К имеющемуся у него полку для защиты города князь добрал ещё несколько сотен посадских и даточных людей, дворян и детей боярских. Все они были распределены на отряды, каждому из которых была выделена башня и прилегающая к ней часть крепостной стены. А из оставшегося у него небольшого отряда поместной конницы Шуйский создал отряд для вылазок, который имел своего командира, подчинявшегося только ему. Разумеется, этим командиром оказался родственник воеводы, князь Барбашин. И именно этому отряду удалось первым пощипать литвинов, совершив одним ранним утром дерзкую вылазку и обстреляв ещё не проснувшийся вражеский лагерь.
Нет, воистинну, враги точно что-то задумали. Вон и отряды стали стягиваться друг к другу. Ага, вот и у пушек засуетился народ. Ну точно, созрели православные.
Словно в подтверждение его мыслей на позиции пушкарей вспухли белесые клубы, и лишь через некоторое время до ушей осаждённых донёся громовой рык. Увы, мощи лёгких пушек, что привёз с собой Острожский, с избытком хватало в поле против конницы, но крепостные стены им были не по зубам. Потому и не надеялись литвины на удачный обстрел, подхватив лестницы и щиты, они пошли на приступ, сопровождаемые музыкой боевых труб и барабанов. Это было красиво, очень красиво. Вот только красота эта была смертельная. Ведь никто не собирался просто так их подпускать. Гулко ухнули крепостные орудия, выплюнув в сторону нападающих заряд ядер и каменной дроби. Сегодня огневое превосходство было на стороне смолян, а не атакующих. Защёлкали тетивы луков, пыхнули пороховым дымом ручные пищали. Огонь защитников был плотен и точен. Но это не остановило нападавших. В некоторых местах они даже сумели подобраться к самим стенам и прислонить длинющие лестницы, но на этом всё их везение и кончилось. На головы приблизившихся полился кипяток и расплавленная смола, а сами лестницы отталкивались баграми и копьями. И крепостная артиллерия продолжала бить, бить и бить. Так что не стоит удивляться, что литвины не выдержали и, побросав всё лишнее, бросились назад. Первый приступ был отбит, и отбит достаточно легко.
Андрей же весь бой провёл не на стенах, а возле ворот, ожидая сигнала на атаку, но Шуйский решил в этот раз с вылазкой повременить. Что ж, не очень-то и хотелось. Зато, едва схлынуло боевое возбуждение, как сразу вспомнилось, что кроме лёгкого завтрака, во рту у него и маковой росинки не побывало. А, как говорится, война-войной, а обед по расписанию. Распустив бойцов, князь поспешил домой.
Теплые осенние дни пролетели незаметно. Осада шла ни шатко, ни валко. За это время литвины смогли совершить ещё несколько приступов, но стены были крепкие, гарнизон и горожане бились мужественно, а дерзкие вылазки летучего отряда заставляли осаждающих держаться в напряжении. Скоро по ночам стало ощутимо холодать. Приближалась зима, и в войске Острожского резко увеличилось число воинов отъезжающих домой. К тому же осаждающих начали косить болезни, ведь ни о какой санитарии в эти времена не было и понятия. Тут ещё, словно и без того мало было плохого, пришло известие, что от Дорогобужа, где была ставка великого князя, к Смоленску движется русское войско. И Острожский был вынужден снять осаду. Гарнизон с весельем наблюдал, как литвины сворачивают шатры, и отряд за отрядом покидают насиженный лагерь. Но просто уйти им не дали. Сигнал "на вылазку" сорвал с места не только особый отряд, но и большую часть воинов. Со свистом, гиканьем и улюлюканьем они навалились на арьергард уходящего врага. Рубка получилась кровавой, но не долгой и, бросив часть обоза на волю победителей, литовские
На этом боевые действия и окончились. Сигизмундово воинство возвратилось домой, где князь Острожский, за его заслуженную победу, был почтён торжественным триумфом, а великий князь Василий III Иванович, оставив для усиления смоленского гарнизона ещё один полк пищальников, увел русскую рать в Москву. Но перед тем он воспользовался сложившейся ситуацией в полной мере, приказав выселить из города всю верхушку и лучших людей. А в освободившиеся дома и городские усадьбы поселить московских детей боярских. И не прогадал. Городские верхи (те, кто остался) присмирели, а плебсу было, в общем-то, все равно, в чьем подданстве находиться. Смоленск навсегда (ну, по крайней мере, до андреева попаданства точно) вошёл в состав Московской Руси.
Ах да, Васько Ходыкин, сдавший верхушку заговора Андрею, сумел пережить всех заговорщиков, и был лично отпущен князем по окончании осады. Что стоило уговорить Шуйского не казнить парня, навсегда останется только между ними, но прежде чем отпустить боярчонка, его "уговорили" кое-что написать и подписать. Компромат, знаете ли, ещё никому не мешал. Андрей честно не знал, как там, в иной реальности сложилась судьба племянника епископа, но в этой он точно остался жить, а вот как он это будет делать с таким-то грузом на душе, это Андрея интересовало мало.
Ну и незадачливые воеводы Челяднин с Булгаковым сполна расплатились за своё поражение. Они попали в плен, и теперь томились в цепях, не зная, что и ожидать, ведь польский король наотрез отказывался обмениваться пленными, хотя русские захватывали "вязней" чаще и были готовы дать на обмен людей много больше. Что ж, за это у Андрея к полякам и литвинам был особый счёт, предъявить который он собирался в скором времени.
Глава 25
Зима - чудесная пора! Сначала закружила, завьюжила. Морозом сковала водоёмы. А потом словно одумалась. Посыпал с неба крупными хлопьями мягкий, пушистый снежок. Снежный покров надёжно укрыл землю. Домики, деревья - всё покрылось толстым слоем снега.
Но снегопад не вечен и вот уже разогнаны серые тучи и в белёсом небе заблестело, заиграло лучами солнце. И мир словно преобразился. Тысячами искр полыхнуло округ, заблестело так, что слепило глаза. Молчаливо застыли березы, принакрывшись белоснежной бахромой, ярко заблестели мохнатые шапки на соснах, заискрились припорошенные снегом шишки на ветвях елей. Красота! А выйдешь во двор, мигом сопрёт дыхание. Кусается морозный воздух.
Зимний день короток, оттого крестьянину работы хватает, но всё же зима - это больше время для отдыха. Вот и Андрей, прикативший в родные Березичи, заразился общим настроем, перемешивая ленностное ничегониделанье с зимней охотой. Да сабельками позвенеть не забывал. А как же, молодечная его была ныне полна народа, но вот мастерства у них было маловато. Ну, по крайней мере, на его взгляд. Да и потом, вскоре этим парням предстоит корабли на абордаж брать, и умение владеть клинком лишним тут точно не будет. Да и самому навыки терять не стоило. Оттого до обеда пара часов ежедневно отдавалась тренировкам. И, как обычно и бывает, вскоре выявились в его дружине те, кто словно рождён был для сабли и те, кто ходил в отстающих. С первыми всё чаще занимался сам Андрей, а со вторыми уже сами отличники, подтягивая их на свой уровень.
Не забывал князь и о делах. Правда, не всегда они были радостными. Вот Игнат отписался, что за всё лето поисков руду они так и не нашли, но уже под зиму немец по каким-то своим наблюдениям подтвердил, что медь здесь есть, так что на следующее лето надеется он найти, наконец, месторождение. А вот Ядрей порадовал. Все силы кинул он на доведение варницы, в которой уже труба забурена была, и даже цырен для варки заказал. За лето сотворить успели многое, и приказчик честно обещал, что уже через лето даст соль с нового места. Потом был отчёт по сбыту уже вываренной соли. Немного, конечно, но копеечка к копеечке, вот и рубль в кармане. В местах, намеченных под деревеньки, всё лето тын городили, благо денег на работников хватало. Ну да, места там, почитай, до екатерининских времён неспокойны были. А в ближайшей перспективе войны с Казанью и черемисой предстоят. Да и окромя людей ещё и зверь дикий не редкость какая. Так что лишним высокий забор точно не будет. Ещё Ядрей печалился, что рабочих рук ему не хватает, но холопов для ведения хозяйства Андрей ему уже направил, так что вскоре ожидал отчёта, как их обустроили. Феодализм феодализмом, но людей беречь надо.