Князь Довмонт Псковский

О восточных славянах – «русах» и «росах», как о племенах, живущих между Черным, Балтийским и Белым морями – впервые сообщают византийские и арабские исторические документы V века.

Первые достоверные сведения о племенах восточных славян относятся к VIII веку. Документы свидетельствуют о том, что восточные славяне занимали земли к северо-востоку от живших в Прибалтике балтских и финноязычных племен до Ладожского озера. На востоке земли, занятые славянами, простирались до Волги и Оки, а на юге до Днепра. Персидский ученый Абу Али ибн Русте в начале X века писал в книге «Дорогие ценности» о славянах и русах: «Путь в их страну идет по степям, по землям бездорожным, через ручьи и дремучие леса. Страна славян ровная и лесистая; в лесах они и живут. Русы же живут на острове среди озер. Остров этот занимает пространство трех дней пути. Покрыт он лесами и болотами… Пашен у них нет, и питаются они тем, что привозят из земли славян. Единственный промысел их – торговля мехами. Городов у них много и живут на просторе. Они люди рослые, видные и смелые, но смелость эту они проявляют не на коне – все свои набеги и походы они совершают на кораблях». Примерно в это же время багдадский историк Абу ал-Хасан Али ал-Масуди так писал о славянах: «В их стране много рек, текущих с севера. Ни одно из озер их не солоно. Страна, которая далее за ними к северу, необитаема по причине холода и множества воды. У них много городов, имеются церкви, где висят колокола. Страна славян обширная, обильная медом и пшеницей, и ячменем, и большими яблоками».

Восточные славяне жили в укрепленных поселениях – градах, некоторые из которых позднее превратились в крупные города, существующие до сих пор. Уже в VIII веке был известен «путь из варяг в греки» – торговая дорога из балтийских стран в земли Причерноморья и Средиземноморья. Об этом свидетельствуют клады монет этих стран VII и VIII веков, обнаруженные на протяжении всего пути. Примерно в это же время, а возможно и ранее, у истока реки Волхов и Ильмень-озера возник Новгород, ставший крупнейшим восточнославянским городом. Летописи говорят о том, что в 862 году в Новгороде поселился варяжский князь Рюрик, имевший сильную дружину. Соратник или родственник Рюрика Олег, пройдя с войском по Днепру, захватил уже давно существовавший на его среднем течении город Киев, который стал стольным городом Киевской Руси – Древнерусского государства, созданного в 882 году. Внук Рюрика Святослав Игоревич значительно расширил территорию Киевской Руси, границы которой проходили по Финскому заливу на севере, Карпатским горам на западе, по низовьям Оки на востоке и по Дунаю на юге. Его сын Владимир Святославич в 988 году принял христианство, постепенно распространившееся среди восточных славян и объединившее их в единый народ с общей культурой.

Дети и внуки Владимира разделили территорию Киевской Руси на отдельные княжества и уделы, переместив центр восточнославянского государства на владимиро-суздальские земли. В середине XIII века раздробленные княжества были завоеваны татаро-монгольскими войсками хана Батыя, не оставшихся на захваченных территориях, а создавших в степных районах Средней и Нижней Волги свое государство со столицей в Сарае – Золотую Орду. С волжских берегов и управлялась Древняя Русь, платившая дань татаро-монголам и терпевшая, в случае неповиновения, их карательные набеги.

Воспользовавшись татаро-монгольским нашествием, западные соседи Восточной Руси попытались захватить единственные не пострадавшие от татаро-монголов новгородские земли. Захват шведами и немецкими рыцарями последнего оплота русской земли предотвратили великие победы князя Александра Невского 1240 и 1242 года у Невы и Чудского озера.

Однако после смерти Александра Невского в 1263 году ливонские рыцари-крестоносцы «с мечом в руке и жаждой наживы в сердце» вновь двинулись на земли Новгорода и Пскова, пытаясь покорить или уничтожить славу России.

Они опоздали совсем ненамного, но опоздали навсегда. Упавший щит святого Александра подхватил новый витязь – Довмонт Псковский.

В Троице прославляемого Господа Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа предвечное царство, не имеющее ни начала дней, ни конца жизни, всеми хвалится и воспевается за воплощение Его на земле от Девы. Проповеданием божественных Его учеников и апостолов воссияла во вселенной православная вера, истинная для многих мудрых и кажущаяся неистинной для порабощенных соблазнами. И все, кто подчинился преходящей и суетной славе этого мира, обманом и тенью считали промыслительное таинство, спасительная проповедь вочеловечения Христа и царства Его стали для иудеев соблазном, для эллинов же безумием. Из-за этого безумия, то есть неверия, многие страны были окутаны тьмою идолопоклонства и осквернены хождением в беззаконных делах. Об одной из таких стран, находящейся на западе, – Литве, много лет подчинявшейся соблазнам и искажавшей в человеке славу Божию в образ скверны, предлагается воспоминание в этой повести.

Во дни благочестивого великого князя Александра Ярославича Невского повелевал страной той великий князь Миндовг. Был он велик славой и богатством и не пренебрегал никакими желаниями плотскими, но хвалился всеми быстро увядающими доблестями мирскими, душевною нищетою целиком был объят и подчинен соблазну богомерзких идолов. Литовский вождь всегда пребывал в этом соблазне в злом прельщении, и было у него два сына: имя старшему Войшелк, а младшему – Довмонт, о котором и будет рассказ.

Эти княжичи сперва по традиции отцов были языческой веры, потом же благочестия лучами, точно светила, воссияли. Сперва же старший брат удостоился принять свыше некое божественное откровение и понял нечестие идольского соблазна, жизни бунтующей. Простился он с суетной, увлекающей в пропасть славой и пищей, оставил отечество свое, ушел на гору Синайскую и к неложной вере присоединился. Руки святителей приняли его, крещением он присоединился к Христу и назван был Давидом. Он возрастал в высшей славе, преуспевал в непорочной вере и прилежно учился божественным писаниям. Потом пришел на святую гору и принял монашеский образ, став пришельцем в пустынях. Постами, бодрствованиями и прилежным учением божественным словам он окончательно очистил и чувства и освободил душу от всяких посторонних привязанностей, бесстрастия светом ее просветив.

Рассказывают о нем, что однажды, оставив келью, он пришел в отечество свое и предстал перед отцом своим, с благой дерзостью исповедуя Спасителя Христа, Творца всех; идолов же много обличал и умолял своего отца оставить их соблазны и крещением отдаться Христу. Открыто говорил перед всеми о святом и нетленном пребывании в будущей жизни, но никто не принял слова о скрытой во Христе жизни, которая приводит к Богу. Помянутый же князь Довмонт, младший брат его, воспринял от него сладкое это учение и уверовал; коснулась тогда сердца его благодать Утешителя; и с тех пор искал подходящей минуты, чтобы освободиться от прельщения, как и было потом. Тот же божественный муж долго молил отца своего отойти от идольской мерзости, но не был услышан. Дьявол ожесточил сердце отца: не только не послушал, но ругал и укорял его, едва не замучил, но Бог не допустил этого. Он же, приняв это за имя Христово, возвратился на Святую гору, где смог в смертном теле принять жизнь ангельскую.

После уходя его минуло некоторое время, и был мятеж великий в стране Литовской: восстали друг на друга князья литовские, убивая друг друга. Убили же владыку своего и родстьвенника, помянутого князя Миндовга. Вскоре известие об убийстве его дошло во многие страны, даже до Святой горы. Помянутый же монах Давид, сын убитого князя Миндовга, который там проходил путь монашеского борения, услыхав об убийстве отца, поведал мысль свою игумену и благословение принял от него. Снял с себя иноческие ризы, но обета иноческого не бросил, облекся в воинский образ, собрал воинов многих и друзей отца своего и бояр и, помолясь Христу, пошел войной на языческую Литву. И с Божьей помощью победил убийц, и многих князей литовских разбил, а после такой сокрушительной победы вновь вернулся на Святую гору, где, неуклонно монашествуя, жизни конец принял. Говорится же о нем в одном писании, что он не хотел сотворить убийства, потому что это не иноческое дело, но Бог допустил, чтобы он отомстил за кровь христианскую: ибо тогда триста литовских язычников с женами и детьми бежали в Псков и крестились во имя Пресвятой Троицы.