Князь Китежа
Шрифт:
Я разделся и лег рядом — лицом к лицу — задыхаясь от водоворота самых разных эмоций. В душе смерчем вертелись тревога, неловкость, вожделение и страх. И еще нечто такое, что заметно возвышалось над примитивными животными чувствами, и чему я не мог дать четкого определения.
— Кстати, насчет оскорблений, — Яра несмело ткнулась лбом в грудь. — Я бы хотела извиниться за свое поведение. Ты — замечательный человек и не заслуживаешь того, что я натворила.
— Да ладно, ерунда, — осторожно приобнял ее за дрогнувшее плечо. Она ответила тем же и зажала мою ногу между бедер.
Так мы и пролежали, пока не стемнело. Я до последнего
Над теремом грянул гром — аж крыша затрещала — и полудница нехотя отстранилась.
— Пора собираться. Лучше добраться до академии до полуночи. Иначе потом… будет сложнее.
Так и поступили. Оделись, снарядились замаскированными под украшения оберегами и сели в машину. Подготовка к воистину булгаковскому балу шла полным ходом. Охраны и гостей собралось столько, что во всем Китеже не нашлось бы такого количества колдунов. Очевидно, маги прибыли со всей страны, одетые, как на самое важное событие в своей жизни. И с каждым шагом по мрачным коридорам академии я все больше убеждался в правоте Ярославы.
Но самое жуткое открытие еще ждало впереди…
Нас сопроводили в помещение, напоминающее убранством театр или актовый зал. Здесь стояла высокая сцена, к которой дугами спускались ряды кресел. Все были заняты, но я не видел посетителей из-за темноты, а вот сцену осветили достаточно ярко. И за длинным столом точно на тайной вечери восседали двенадцать престарелых чародеев в роскошных кителях с эполетами и мантиях цвета запекшейся крови.
Когда все собрались, на край сцены под гром аплодисментов вышел Буян Брониславович в красном плаще поверх кольчуги. Ректор отвесил низкий поклон и начал скучную приветственную речь, под которую я не заснул лишь потому, что отовсюду чувствовал незримую угрозу.
Старик вещал про непростые времена, про грядущую бурю и строгий отбор, благодаря которому его Академия стала одной из лучших в империи и прочее бла-бла-бла. После этого богатырь пригласил на сцену пятерку лучших абитуриентов, которые набрали больше всех баллов. И с почетом озвучил имя госпожи Евы Алферовой, как занявшей почетное первое место.
И от того, что я увидел, руки похолодели, а сердце рвануло в галоп, словно под лучи софитов выползло неведомое хтоническое чудовище. Впрочем, чудовища я бы так не испугался — с ним понятно, что делать. А вот как поступить с рыжей сволочью, что вырядилась в то же самое платье, в котором убила семью Савелия Ракова, я представлял с трудом.
Проще говоря, Евой Алферовой оказалась та самая девушка, что скакала на мне в самом начале этой безумной истории.
А это означало только одно — шабаш Культа можно считать открытым.
Глава 30
— Ах ты ж сука, — я вскочил с места от возмущения.
— Сядь, — Яра схватила меня за руку и усадила в кресло.
«Но ты видела? — я перешел на ментальную связь. — Это же та самая девка из Культа».
Полудница напряженно смотрела на сцену и никак не реагировала на мои слова.
«Эй! Ты меня слышишь?».
— Ты что-то сказал? — она нахмурилась.
— Говорю, это та девка из Культа, — перешел на едва слышный шепот.
— И ты все еще не веришь моим словам?
— Теперь верю.
Девушка прищурилась и напряженно сжала губы — очевидно, пыталась проверить соединение, но так и не дождалась отклика.
— Странно. То ли Ночь себя проявляет, то ли магистры подсуетились. Вызови Ягу и передай, что на бал съехалось немало народа.
Эта загодя оговоренная кодовая фраза означала «готовьтесь и атакуйте при первой же возможности». Но когда я достал зерцало, то вместо строгого лика колдуньи увидел рябь на водной глади.
— Что это? — показал «помехи» спутнице.
Та тихо чертыхнулась.
— Они все глушат. Наверное, боятся шпионов. Сейчас досидим эту часть и попробуем свинтить из академии.
Тем временем Буян пригласил Дубравина, и Светозар поднялся на сцену вместе со своим отцом под особо бурную овацию. Оба вырядились в белоснежные кители и с большой охотой махали в зал, словно звезды на красной дорожке.
Но больше всего я отметил не их безнаказанность или ублюдочное поведение, а вышитые на манжетах колеса о шести спицах, коих светочи ничуточки не стеснялись. Более того, на их лацканах поблескивали золотые значки с теми же символами, и проследив за наиболее восторженными зрителями, я заметил целую когорту нацистских выродков в правом секторе.
— Это, блин, уже не шабаш, — прошипел я, воровато озираясь. — Это хренова черная месса.
— Я предупреждала.
Следом за Алферовой, Дубравиными и уже знакомым вам Крузе на почетный помост поднялись Юрий Белинский — низкорослый кучерявый толстяк в очках, и Злата Зайцева — субтильного телосложения леди в черном кукольном платьице. Девушку сопровождал громила в пластинчатом доспехе с жутковатой личиной на шлеме, и движения воина казались дергаными и неестественными, как у марионетки.
Эти абитуриенты держались особняком и выглядели вполне адекватными в отличие от первой троицы истинных маньяков, но я все равно не видел в них союзников или хотя бы помощников. Может, не все из допущенных помазаны кровью и войной, но полностью доверять я мог лишь одному существу — Ярославе.
— Аплодисменты пятерке победителей! — с восторгом крикнул ректор, и стены задрожали от громоподобных хлопков. — Лучшие из лучших, самые талантливые и перспективные. Уверен, они с гордостью выдержат все испытания и станут опорой и основой трона на любой… — старик сказал «беде», но судя по строению предложения, изначально держал в уме совершенно иное слово. — А теперь приглашаю всех в банкетный зал. Давайте пить, веселиться и чествовать сих отроков в преддверии Воробьиной ночи!
— Скоты… — процедила Яра сквозь стиснутые зубы. — Они бросили Китеж на произвол судьбы. В ненастье только маги могут уберечь народ от разгулявшейся нечисти. А эти предпочли лить за воротник и жрать в три горла за высокими стенами и непроницаемыми щитами. Я, конечно, давно их подозревала, но даже представить не могла, как далеко они зашли.
— А смысл им напрягаться? — я взял дрожащую от негодования спутницу под локоть и поспешил к выходу, криво улыбаясь всем встречным. — Завтра они встретят новый восход — и новый мир. Мир, который будет принадлежать только им. Мир, в котором все будет как прежде. Так, как они привыкли. Как в старые добрые времена лихой юности, когда и трава была зеленее, и меч рубил крепче. Вот и развлекаются напоследок. А простой люд… когда он их вообще волновал?