Князь Немертвый
Шрифт:
— От чего приуныл ты, княже? — раздался пугающе знакомый шёпот, похожий на шипение змеи.
— Велена. — Князь обернулся к ведьме и ужаснулся.
Она и раньше выглядела безобразно со своими ожогами, но теперь к ним добавилась еще и старость. Ведьма за короткое время постарела на добрых пятьдесят лет. Некогда темные волосы ее теперь были белыми, а глаза подернулись пеленой. Прямая спина сгорбилась, а кожа, уродливая от ожогов, теперь стала и вовсе походить на кору старого дуба.
— Что с тобой случилось? — спросил Глеб, не в силах оторвать взгляда от ее уродства.
— Такова
Князь вспомнил слова Мирины о том, что Велена пожертвовала частью своей жизни ради того, чтобы обратить его. Тогда он не воспринял ее слова всерьез. Теперь же, увидев воочию, полностью осознал цену своей жизни.
— Не стоило жертвовать собой ради меня, — пробормотал князь, отведя от ведьмы взгляд. Негоже так пялиться на чужое горе.
— Мог бы хоть поблагодарить…
— Благодарю.
Ведьма спасла ему жизнь, так почему он не может быть с ней вежливым? Неужели матушка так запугала его рассказами о нечистой силе? Или же все дело во внешности Велены? Была бы она такой, как Мирина, относился бы он к ней иначе?
Сунув руку в карман штанов, Глеб достал оберег, что сжимал в ту судьбоносную ночь, когда едва не умер. Нет, не так. Когда умер и воскрес.
— Твой? — спросил князь, показав оберег, который походил на четыре серпа, чьи рукояти соединялись воедино.
— Мой, — кивнула ведьма. — Это огневик. Он придает силу духа каждому, кто нуждается в этом, а еще защищает владельца в случае опасности.
— Я случайно сорвал его с тебя. Возвращаю. — Глеб протянул ведьме ее оберег, стараясь не показывать своей брезгливости.
Однако Велена не шелохнулась.
— Что, не нужен? — удивился князь.
— Тебе нужнее. Ты на войну уходишь, мстить.
— Зачем оберег кровопийце? — усмехнулся князь. — Мирина сказала, что тех, кого обратили ведьмы, сильнее всех кровопийц.
— Но ты не бессмертен.
— Я никогда не состарюсь и не умру.
— Умереть могут все, даже боги. — Велена смотрела на князя снисходительно, будто мать на своего неразумного дитя. — Солнечный свет, огонь и серебро опасны для тебя. Если вдруг ты умрешь, то станешь неприкаянным духом и будешь бродить по земле вечность, ощущая лишь боль и тоску.
Князь удивленно моргнул. Он знал о трех вещах, что могут убить кровопийцу, но не знал, что станет неприкаянным после смерти. Новость эта его, можно сказать, убила во второй раз, ибо после свершения мести Глеб хотел выти на солнечный свет и истлеть до последней косточки, чтобы уйти на небеса к брату и отцу.
— Знаю, о чем ты думал, — прошипела Велена, сощурив белесые глаза. — Но не получится у тебя обрести покой без моей помощи.
— И что я должен сделать? — Глеб был уверен, что здесь кроется какой-то подвох. Ведьма должна была попросить что-то взамен, нечистая сила никогда ничего просто так не делает. Даже Мирина с отцом попросили у Ярослава защиты в обмен на служение ему.
— Ничего, — шепнула Велена. — Лишь прийти ко мне, когда решишься на смерть.
— У твоих услуг нет цены? — не поверил ей Глеб.
— Для тебя, князь, я делаю все просто так.
— Почему?
Некоторое время ведьма с интересом рассматривала лицо князя, размышляя о чем-то, что ведомо только ей. Затем она горько усмехнулась и отстранённо произнесла:
— Тебе не понять. Сейчас уж точно. Может быть, позже? — Велена подняла взгляд на небосвод, на котором мягким серебряным светом горело множество небесных светил. — Наши души такого же цвета, что и они. — Ведьма указала сухим костлявым пальцем вверх. — После заклятия часть моего духа перешла к тебе, так что береги его. Людей с таким духом очень мало, но, если тебе когда-нибудь все же доведется встретить такого человека, не отпускай его, ибо вместе ваши души будут сиять ярче тех, что смотрят на нас с небес.
Глеб запрокинул голову и всмотрелся в небесные светила. Через несколько дней после обращения он начал видеть в груди у людей маленькие разноцветные точки. Он хотел было спросить у ведьмы, души ли это, но, опустив голову, не увидел ее перед собой. Велена ушла так же незаметно, как и пришла.
Перед тем как выйти в люди, Глеб обрезал волосы и обмотал нижнюю часть лица длинной темной тканью, чтобы никто его не узнал. После мести молодой князь не планировал задерживаться на этом свете, а посему люди не должны были знать, что он жив.
Полгода потребовалось Ярославу, чтобы собрать большое войско численностью в пятьдесят тысяч человек. Перед началом своего карательного похода новгородский князь в присутствии своего войска обратился к Богу со словами:
— Не я поднял руку на братьев, а Святополк. Так пусть же он и ответит за их кровь кровью своей нечистой, что я обязуюсь пролить. Суди, Боже, по правде, чтобы прекратилась злоба грешного брата моего.
Глеб стоял в ряду обычных воинов вместе с Данияром и тоже молился Богу, чтобы месть их закончилась быстро, и он смог уйти к брату и отцу. Однако война с окаянным братом затянулась на четыре года.
Хитер оказался Святополк — он то сбегал из Киева, то снова возвращался с новыми союзниками, и Ярославу с Глебом приходилось отступить. Однако долгожданный триумф муромского и новгородского князей все же наступил.
В решающей битве на реке Альте, недалеко от того места, где был убит Борис, Святополк наконец-то потерпел решающее поражение. В этой страшной последней битве, что длилась целый день, Святополк впервые за долгое время встретился лицом к лицу с Глебом. Страх обуял окаянного брата при виде того, кто должен был быть мертвым. Улучив момент промедления врага, замахнулся Глеб мечом на Святополка, однако рука его дрогнула.
— Не уподоблюсь я тебе, братоубийца, — произнес он, опустив меч.
— Как ты выжил? — пролепетал напуганный Святополк.
Глеб ухмыльнулся, демонстрируя острые клыки, и ответил:
— Да никак.
В напуганных глазах окаянного брата мелькнуло понимание. Отбросив меч в сторону, Святополк бросился бежать.
— Лови его! — скомандовал подоспевший к Глебу Ярослав. — Чего стоишь?
— Да не стоит оно того, — махнул рукой младший князь. — Войска Святополка разбиты, а сам он в таком ужасе, что, скорее всего, долго не протянет. Забьется где-нибудь в канаву и там и помрет.