Князь Николай Борисович Юсупов. Вельможа, дипломат, коллекционер
Шрифт:
Скорее всего, каменная церковь появилась на месте деревянной, чей престол был перенесен в более позднее сооружение.
В 1703 году усадьба становится собственностью князя Дмитрия Михайловича Голицына, состоявшего через жену в родстве с Одоевскими и Черкасскими. При нем вотчина окончательно превращается в традиционный усадебный комплекс. Строится обширный барский дом, располагавшийся приблизительно на месте современной большой террасы Юсуповского парка. В это же время возле дома были посажены лиственницы, частью сохранившиеся до нашего времени, а также разбит французский парк, ставший ядром будущего Юсуповского парка, признанного шедевра мирового садово-паркового искусства.
Князь Дмитрий Михайлович Голицын (1665–1738) и его потомки владели Архангельским более столетия. Князь Голицын считался одним из самых образованных людей своего времени. Принадлежность к старому русскому боярству не только по рождению, но и по взглядам, привела князя в руководство старобоярской партией. Русское боярство, потомство самостийных удельных князей, всегда мечтало ограничить права русского царя — то с помощью Боярской Думы, то еще каким-нибудь
Известно, что с Советами, даже Тайными, в нашей стране редко бывает благополучно. «Простушка Анна» условия подписала, потом порвала их и стала править страной с помощью своего сердечного друга герцога Бирона, будущего через сестру родственника Николая Борисовича Юсупова. Помог ей в уничтожении «Кондиций» родной дедушка князя Николая Борисовича — князь Григорий.
Страшная «Бироновщина», едва не погубившая русское государство, накрыла своим зловещим крылом и князя Дмитрия Михайловича Голицына. После «антибоярского» переворота ему было предписано удалиться в имение. Местом ссылки князя стало Архангельское, где его сельские досуги скрашивала природа и обширная библиотека, одна из крупнейших частных библиотек России того времени. В ней насчитывалось свыше пяти тысяч томов. «У него князь Дмитрея имелось на чюжестранных диалектах, також и переведенных на русский язык около 6000 книг», — говорилось в акте о конфискации княжеского имущества. Конфискат был передан и в «Кабинет» Ее Величества, и в Академию наук, и в Синод. Не побрезговали попользоваться бывшей голицынской библиотекой даже Бирон и Волынский, но все же 2415 томов остались в Канцелярии конфискации. При Елизавете Петровне остатки библиотеки вернулись в Архангельское.
Жаль, что их владельцу вернуться в любимое имение уже не довелось. В 1736 году под надуманным предлогом он оказался притянут к очередному судебному следствию, посажен в Шлиссельбургскую крепость и здесь благополучно «умре», по слухам, от удушения.
По воцарении «прекрасныя Елисавет» Архангельское вместе с остатками библиотеки и царским расположением возвратилось сыну Дмитрия Михайловича — князю Алексею Дмитриевичу Голицыну, от которого перешло к его сыну, князю Николаю Алексеевичу (1751–1809), последнему владельцу усадьбы из рода Голицыных. Судьба его в чем-то была схожа с судьбою князя Николая Борисовича Юсупова, с которым они были одногодками и дальними родственниками. Шталмейстер Высочайшего Двора, в середине 1770-х годов он подвергся негласной ссылке. За излишнюю близость к партии наследника престола Павла Петровича и его наставника графа Никиты Ивановича Панина Екатерина II отправила князя послом в Швецию. В 1792 году князь Голицын и вовсе отправился в почетную отставку со званием сенатора. При воцарении Павла I в 1796 году князь получил от императора знак особого благоволения — орден Анны 2-й степени и возвратился ко Двору. Два года спустя Павел окончательно отстранил бывшего любимца от дел и отправил в «полную и окончательную» отставку. Николай Алексеевич переехал в Москву и вплоть до смерти большую часть года неотлучно жил в Архангельском, но чаще неподалеку — в Никольском-Урюпине, где все давно было обустроено. Архангельское к тому времени уже получило основное ядро своей художественной композиции, позднее доведенное Юсуповым до европейского блеска [336] .
336
Энцикл. Отечественная история. Ст. Голицыны.
Архангельское. Вид партера от оранжерей. Фотография 1900-х гг.
Строительство Архангельского стоило немалых денег, которых к концу жизни у князя Голицына становилось все меньше и меньше — подобно большинству русских бар князь не любил разбираться в хозяйственных делах. В результате главный усадебный дом Архангельского, строительство которого началось в 1784 году, и в 1810 году, когда усадьбу купил князь Юсупов, все еще стоял без отделки. Голицын давно намеревался продать недостроенную усадьбу едва ли не своему же приятелю Юсупову, но сделала это уже его вдова, Мария Адамовна.
Дабы закончить «версальскую» часть истории Архангельского, приведу мнение такого крупного знатока русской усадебной культуры, как В. Л. Рапопорт, несколько лет бывшего директором музея в Архангельском. Он обратил внимание на то, что проект главного усадебного дома в Архангельском был заказан архитектору Шарлю де Герну в 1780 году, когда наследник престола Павел Петрович ни в какие «Версали» еще не ездил [337] . Скорее всего, в основу архитектурного решения главного усадебного дома положен французский увражный проект, приобретенный князем и затем приспособленный крепостными мастерами непосредственно для условий данной местности.
337
Рапопорт В. Л. Указ. соч.
Архангельское.
Во время реставрационных работ коллонады главного усадебного дома в 2003 году неожиданно нашлась медная закладная доска дворца, украшенная гербом Голицыных. На ней указан год начала работ по возведению — 1784-й, а также перечень имений князя.
Художественный ансамбль Архангельского трудно воспринять без соседнего имения — Никольского-Урюпина, которое князья Голицыны оставили за собой после продажи Архангельского. Сравнивая их, известный историк усадебной культуры С. А. Торопов писал: «Там — наряд, великолепие, здесь домашний уют, интимность. Число таких усадеб с каждым годом быстро уменьшается. Все их, конечно, трудно сохранить и уберечь. Тем ценней и интересней становятся сохранившиеся и ещеполные памятников быта. Никольское — одно из немногих» [338] . Добавлю — было. Сегодня уже мало кто помнит, что в первые годы советской власти в Никольском-Урюпине работал уютный и очень богатый экспонатами музей-усадьба дворянского быта, ряд вещей из которого потом перешли в музей-усадьбу «Архангельское».
338
Торопов С. А. Никольское-Урюпино. Подмосковные музеи. ОИРУ. М., 1925.
Архангельское. Ротонда Главного усадебного дома. Фотография 1900-х гг.
Любознательный читатель сможет совершить путешествие к останкам этого знаменитого усадебного комплекса, располагающегося совсем рядом с Архангельским. Впрочем, это так, к слову…
Князь Юсупов в начале 19-го столетия оказался далеко не первым покупателем имения. Вот что поведала по этому поводу замечательная мемуаристка «бабушка Янькова» устами своего внука Д. Д. Благово: «За Архангельское просили с чем-то сто тысяч ассигнациями; это было в начале 1800-х годов. Тогда сестра моя Вяземская искала купить имение; она ездила туда с князем Николаем Семеновичем осматривать, и они нашли, что имение недорого, но слишком для них великолепно, требует больших расходов для поддержки, и поэтому не решились купить, и купил его засто тысяч Юсупов, для которого это была игрушка и забава, а Вяземские искали имения посолиднее, для дохода…» [339] .
339
Рассказы бабушки…
Архангельское. Конторский флигель. Фотография начала XX в. ГМУА.
Купив Архангельское, князь Николай Борисович не жалел денег на новое имение. Быстро отделывались 16 комнат парадного нижнего этажа, однако в дело вмешались события 1812 года и частичное разорение усадьбы — как от наполеоновских солдат, так и от своих — крепостных крестьян.
Архангельский Большой дом и вся усадьба ремонтировались после наполеоновского нашествия с большой скоростью и размахом. У князя Юсупова в имении появляется верный помощник — Василий Яковлевич Стрижаков — крепостной архитектор, которому в 1815 году Юсупов поручил управление вообще всей архангельской «вотчиной». Стрижаков был талантливый, опытный — несмотря на молодой возраст — архитектор-практик, человек энергичный, решительный. Можно думать, что если бы не крепостная неволя и некрепкое здоровье, из него со временем мог бы вырасти большой мастер. Русские крепостные таланты частенько спивались, не выдержав кабальных условий неволи. Вопреки печальной традиции Стрижаков «только заболел чахоткой», которая тоже частенько сводила в могилу русских гениев — достаточно вспомнить Белинского или Чехова — внука крепостных крестьян. Уже в мае 1819 года Стрижаков оказался полностью освобожден от «художественных обязанностей» по болезни. 3 октября того же года архитектор умер. Юсупов устроил ему пышные похороны, на которые вышло 98 рублей 75 копеек — цена приличного стада коров. Супруга крепостного архитектора единовременно получила 172 рубля 75 копеек для возмещения расходов по лечению — медицина и в те далекие времена ни дешевизной, ни качеством не отличалась. Вдове и сыну Стрижакова ежемесячно «с барского стола» посылалось два рубля харчевых.
Архангельское. Дворец «Каприз». Современная фотография автора.
Впрочем, непосильные труды Стрижакова вскорости погорели. Князь Юсупов при всей широте натуры отличался известного рода любовью не только к экономике, но и экономии. Говорила об этом «вся Москва». В зимнее время, когда в усадьбе никто не жил, князь приказал подтапливать Большой дом «экономии ради» стружками, оставшимися от строительных работ. При горении от них тепла образуется немного, но одномоментно вспыхивает очень сильное пламя. Известно, что скупой платит дважды. Вскоре у князя Юсупова в результате новых строительных работ образовался такой избыток стружек, который на сей раз девать оказалось некуда. В конце января 1820 года Большой дом от топки стружками погорел!