Князь Рус
Шрифт:
Но сзади догонял грохот копыт, и на сердце легло гордое чувство. Он сумел воспитать сыновей сильными и гордыми. Они умеют обращаться с оружием, они скачут на конях как степняки, они не страшатся проливать кровь зверей и не бледнеют от вида собственной крови. Он им часто рассказывал о подвиге древних воителей, о поединке Давида с Голиафом, о Самсоне, о завоевании Иисусом земли обетованной… И эти рассказы они слушали с горящими восторгом лицами, он видел, как в их глазах разгорается гордость за пращуров, которые, оказывается, умели воевать, и еще как умели!
Еще издали он заорал, чтобы открывали ворота. Стражи поняли с полуслова,
Они понеслись вдоль городской стены, постепенно вытягиваясь на узкой тропе в длинную цепочку. Со стены им кричали, махали руками, но затем дорога ушла в сторону, и они видели в багровом зареве заката далекие костры стана скифов, а также дым пожарища.
Иисус вытянул руку:
– Вон они!..
Перец скакал уже рядом.
– Что будем делать, отец?
Он свирепо проскрежетал зубами:
– Что делать? Просто убьем. Он опозорил нас, опозорил наш народ! Никто нас так еще не оскорблял!..
Перец крикнул в ответ:
– Он нас позорит, а мы – не позоримся. Может быть, лучше так?
Иисус крикнул яростно:
– Много тебя научили в школе! Ты мужчина или трус? Зачем у тебя меч?
– Ты велел, – ответил Перец. Добавил торопливо: – Отец, не сердись. Мы сделаем все, что скажешь. Мы перехватим Шатуна, каким бы бойцом он ни был.
Иисус вскрикнул в ярости:
– Кого?
– Шатуна, – ответил Перец на скаку. – Это тот скиф, что встретил нас первым… Он еще довел Генду до самых ворот Иерусалима. Ну и я дошел целым.
Ветер свистел в ушах, врывался в рот и раздувал грудь. Иисус вскричал в злом горе:
– И ты знал?
– Отец, – вскрикнул Перец, – многие ходили в стан скифов вызнавать их тайны! Я думал…
– Перец, – рявкнул Иисус таким страшным голосом, которого все семеро еще никогда от него не слышали, – вы сейчас догоните грязного гоя и… убьете!
– И убьем, – подтвердил Перец нехотя, но с твердостью в голосе.
Иисус слышал, как за спиной конский топот стал шириться, расходиться в стороны. Впереди скачущий всадник был уже виден хорошо, он держал перед собой девушку, ее черные волосы были туго заплетены в толстую косу. Иисус проскрежетал зубами, представив, как этот дикий гой будет ее расплетать, как повалит его дочь на расстеленные звериные шкуры…
Его сыновья рассыпались широкой цепью, у каждого в руке теперь блестел либо меч, либо топор, а двое захватили с собой еще и дротики. Иисус выдернул из ножен меч, узкий и острый как бритва, ударил коня каблуками под бока, вырвался вперед с криком:
– Не уйдешь, похититель!
Он видел, как скиф остановил коня, ссадил девушку, его дочь Генду. Она отступила, там была груда камней и раскоряченное дерево, она присела, прижимая к груди платок.
Бесстыдница, подумал он с бессильной любовью и ненавистью.
А Шатун торопливо кричал ей:
– Только не высовывай голову! Они будут метать стрелы, я не переживу, если хоть одна тебя заденет!
– О Яхве! – вскричала она пронзительно. – Не допусти!.. Только останови их!
Шатун с поднятым топором бросился навстречу погоне. Он не успел разогнать коня, когда Сим, средний сын, который обогнал отца, размахнулся мечом. Шатун даже не уклонялся от удара: его топор обрушился навстречу, послышался короткий удар металла о металл, скрежет, и вот уже всадники проскакали в разные стороны, но Шатун остался в седле, а Сим лег на гриву коня. Позади на землю упала срубленная вместе с плечом рука с зажатым в кулаке обломком меча.
Иисус взревел страшно, но прежде чем успел повернуть коня, на скифа налетели сразу три его сына: Бейлах, Иона и Пейсах. Заблистали их мечи, послышались крики, дикое ржание коней, туда спешили все, но успели подскакать только Давид и Енох, когда скиф вырвался из кольца. Во вскинутой руке потрясал окровавленным топором, голос его гремел как раскаты грома, а смех был подобен сатанинскому:
– И это воины?.. Давайте еще…
Он не успел закончить похвальбу, когда налетели другие сыновья, но в сутолоке мешали друг другу, скиф умело подавал коня назад, не давая себя окружить, а его удары всякий раз выбивали из седел его сыновей. Иисус наконец протолкался вперед, все кричали и размахивали мечами, их умение куда-то улетучилось, это были просто разъяренные братья, видевшие падавших в крови своих родных, а скиф хоть и был в воинской ярости, но рубил умело, сильно, держал взглядом сразу всех, и Иисус перехватил его взгляд: злобный, прицельный, мгновенно выбирающий самые уязвимые места.
И это всего лишь мальчишка, мелькнуло яростное. Он не старше его детей! Но уже жаждущий крови убийца, и он уже убивает его детей, убивает…
Внезапно скиф повернул коня, братья загалдели, бросились в погоню. Скиф помчался по короткой дуге, Иисус не успел закричать, чуя что-то неладное, как скиф внезапно повернулся и двумя сильными ударами выбил из седел еще двоих. Тут же конь под ним остановился, скиф приподнялся в стременах, руки у него были длинные, топор на удлиненной рукояти доставал далеко, и еще услышал Иисус новые удары, крики, стоны, кровь уже не брызгала, а плескала струями, смешиваясь с кровью заката.
Иисус, крича, как будто его бросили в котел с кипящим маслом, ворвался в сечу, распихивая сыновей, их осталось всего двое, сам набросился на скифа. Тот умело рубился, его щит погнулся от ударов, пошел трещинами, а под мечом Иисуса отлетел сперва край, потом в руке скифа осталась половинка. Он стряхнул небрежным движением, рот был в злом оскале, брови грозно сведены в одну линию. Синие глаза сверкали обрекающе, и, когда еще один упал под копыта коней, Иисус с оставшимся, это был Перец, насели на врага с двух сторон.
Внезапно они услышали крик. Из-за камней, не выдержав страшного зрелища, выскочила Генда. Лицо белее мела, волосы растрепались, струились по спине. С отчаянным криком она метнулась к схватке:
– Не могу больше! Прекратите!..
Скиф оглянулся, Перец подкрался и занес над его головой меч. Скиф, чуткий как зверь, успел пригнуться и ударил топором, не глядя. Лезвие зацепило Переца по животу, Иисус закричал в отчаянии, видя, как из распоротого живота сына вываливаются окровавленные внутренности. Не помня себя он бросился на врага, бил мечом, что-то кричал, в нем проснулась та ярость, что заставляет кошку бросаться на огромного человека, он стремился добраться до врага и вонзить острое лезвие в его лицо…