Князь Рысев 2
Шрифт:
Ну разве что, когда звала меня дураком, на какой-то миг к ней возвращались человеческие чувства.
— Их сделала я.
— Ты? — Настал мой черед давить из себя удивление. Нет, конечно, Славя очень горяча, но уж никак не тянет на мамочку для двух здоровенных лбов. Хотя кто их, этих ангелов знает, стареют ли они вообще?
— Да. Это автоматоны. У вас есть такие?
Я смутно помнил это слово, но оно было из каких-то фантастических книг про андроидов. Вроде бы бегал какой-то маг с очень уж искусно исполненной искусственной девкой. Мстил или что-то в этом роде…
—
— Может быть, — согласно кивнула она в ответ. — Только я создавала их не из болтов с гайками, как вы собираете машины. Я собирала их из стремлений, помыслов, ненаписанных книг, невысказанных слов.
— Йормундганд какой-то… — вырвалось у меня. К мировому змею тут, конечно, мало что относилось, но в скандинавской мифологии тоже молотки с копьями невесть из чего собирали.
— Смешное слово. — Вопреки сказанному, Славя даже не улыбнулась, но выдохнула, продолжив свои пояснения. — У тебя в голове мозги. Под кожей мясо и кровь. Веришь или нет, но у меня внутри нет ничего подобного.
— Из чего же ты рождена?
Она лишь пожала плечами в ответ.
— Я сама ищу на этот вопрос ответ уже очень долгое время. В мире нет тех, кто мог бы направить нас на путь, объяснить, как, откуда и из чего конкретного. Мы знаем общие правила, пытаемся их придерживаться — и все равно у нас ничего не получается.
— Не так уж вы и далеко ушли от людей
Она согласно качнула головой.
— Именно. Улавливаешь общую мысль. Мы в некотором роде частица людей — и потому стоящие рядом с нами или касающиеся нас чувствуют, будто мы дополняем в них самих то, чего им не хватает.
Я на миг перестал даже жевать: а ведь она чертовски права. Там, в постели с ней, чувствовал, будто сам боженька пристроил ко мне недостающую детальку паззла. И это же объясняло, почему Славя так отчаянно тянулась ко мне — ей нравилось быть частью единого целого.
Быть может, этого она и боялась все время, пытаясь остановить меня? Потому говорила, что нельзя?
Славя продолжила.
— Арабийским письмом пишут ангелы, считающие себя непосредственно детьми богов.
— Богов? Мне всегда казалось, что христиане…
— Христиане, может быть, и верят в единого. И другие верят — в своего единого. Суть не в имени, ты ведь это и сам прекрасно понимаешь. Но ангелы не только у христиан, а все что вокруг — тоже не одним существом создавалось. Понимаешь?
Я хотел было ответить, что мне все понятно, только не вызывайте к доске. Но она лишь махнула рукой, будто заведомо похоронив мою понятливость.
— Не так важно, кем они себя считают. Ты должен знать только то, что тебя это никоим боком не касается.
— Они так-то пытались мне сделать очень большую… э-э-э… бяку. И их намалеванная в полночь закорючка чуть меня не убила — могу заверить, что во всех смыслах и даже до того, как стала львом. Скажи, мы можем ее выследить? Эту тварь в виде льва?
— Я могу, — заверила она меня, но замолкла, будто собираясь сказать, что могу и хочу — вещи разные.
— Тогда, может быть, займемся этим
Она окинула меня изучающим взглядом, будто спрашивая, все ли у меня в порядке с головой.
— Дурак! Ты хотя бы видел себя в зеркале? Ты полудемон и если только явишься к иным ангелам… Что ж, заверю тебя, что они будут не столь благосклонны, чтобы заняться твоими ранами и тратить на тебя свое время.
Я закусил губу — и в самом деле: сумел бы я справиться с ангелом? С настоящим. Мне вспомнилось, сколь искусна была в бою с Никсой Славя — ей ничего не стоило изрешетить несчастную дьяволицу в клочья. Кстати. Если уж вспоминать о ней…
— Ты знала, что я приду к тебе извиняться? — вспомнилась наша встреча, едва только те дуболомы пропустили меня внутрь церкви. С Подбирина, к слову, они мне так блок ведь и не сняли — знать бы, где сейчас мой ствол? Очень хотелось бы, чтобы был у Кондратьича…
— Нет, но догадывалась. Честно говоря, подумывала, что ты и эта Никса связаны.
— Я и она?
— Что такого? Она демон, ты полудемон. А то ты не знаешь, как стал тем, кто есть.
Про Биску, выходит, Славя догадывалась. Что ж, ей положено по статусу.
— Думала, что ты будешь спрашивать, что я там делала и почему помешала тебе.
— А что ты там делала?
— Проходила мимо. — Славя ответила непритязательно и в то же время очень недружелюбно. Ощущала себя будто на допросе, а мне вдруг стало стыдно.
— Значит, ты мне не поможешь?
— Я такого не говорила. Ты напомнил мне… кое о ком, когда сказал, что я отказываю тебе лишь потому, что ты мне не нравишься. Но я только что вытащила тебя из пасти смерти, и не в моих правилах позволять тебе снова пихать туда голову. Нужно подождать.
— Подождать? — Я недоумевал. — Но сколько? Что-то мне подсказывает, что как только эта драная кошка явится к тому, кто бы ее там ни написал, они предпримут меры и убегут.
— Ты правда думаешь, что ангелы, считающие людей низшими существами, куда-то побегут? Ваши законы не распространяются на нас. По крайней мере, в этой стране. В стенах церквей мы под защитой, а если близки к тому, из чего были рождены, то и почти неуязвимы. И неужели ты в самом деле думаешь, что можно вызвать ваших Белых Свистков, указать им на крылатого и сказать «фас!»?
Я так не думал, хотя мыслишка в голову закрадывалась. Ну, если супостаты Рысева-бывшего пошли с таких козырей, то мне, пожалуй, крыть нечем. Разве что только своим упрямством, но на одной только ей не выедешь.
— Все, что тебе скажут, что дела ангелов их не касаются. В конце концов, много ли людей захочет вмешиваться в божий промысел?
— Это что же, нацепи крылья на спину, заяви, что ты дитя богов — и твори все, что только в голову взбредет?
— Дурак. И я такого не говорила. Управа есть, но, думаю, тебе не под силу к ней воззвать. Как бы там ни было, следы, по которым я могу отыскать твоих недоброжелателей, останутся надолго. Я почти чую их. И для начала проверю, с кем именно ты имеешь дело. Может быть, не так уж и неправы те, кто желает тебе зла.