Князь Сибирский. Том 2
Шрифт:
Обезглавленный труп завалился назад и рухнул совсем рядом с женщиной, что по-прежнему прижимала к себе ребенка. Визг резанул мне по ушам, приводя в чувства.
Я дернулся вперед и вцепился в запястье Степана зубами. Стиснул челюсти с такой силой, что аж мышцы на лице свело от напряжения. Вырвал кусок мяса и, кажется, перекусил вену. Черная кровь брызнула мне в лицо, залила глаза.
Степан заверещал не хуже той женщины и отпустил мою руку.
Я быстро встряхнул запястье, рука затекла, но покалывания возникло
Сунул кулак вперед, в окровавленную рожу гребаного блокиратора, и разряд, что превратил кусуру в фарш, вошел Степану точнехонько в голову. Вспышка, и черный пепел — это все что осталось от полицейского.
Я развернулся к нападающим лицом, и тут же оказался подмятым под кем-то на полу. Меня атаковали сзади. На меня прыгнули, с оттяжкой ударив по ребрам. Что-то хрустнуло. Судя по боли в боку — мои ребра.
На спину навалились двое или трое разом. Я не мог вывернуться. Мне заломили руку назад, и я шарахнул молнией наугад.
Завоняло горелым мясом и испражнениями. Сбоку от меня рухнула половина тела с обугленным срезом, разделившим нападавшего от низа до верха.
Снова заверещала женщина, но ее голос резко оборвался. Может, лишилась сознания. Или кто-то из полицейских ее вырубил. Громко заплакал ребенок, потерявший контакт с матерью. Это придало мне сил и ярости.
Я почувствовал, как через пальцы течет сила. Сиреневые молнии заметались по вагону, вырубая и обездвиживая полицейских, кого я мог точно опознать. Гражданские орали, от испуга, когда разряды пролетали совсем рядом с ними. Шарахались в сторону, но не вставали. Видимо, опасаясь, что я расценю это, как агрессию. В целом они были правы.
Меня несколько раз ударили по голове, но слава богу, не лишили сознания. Всем, кто меня коснулся в этот момент достался разряд. Я не сдерживался, и молния испепеляла нападавших в одно мгновение.
Едва почувствовав, что давление на спину исчезло, я вскочил и тут же согнулся от боли. Кровотечение так и не прекратилось, а сломанные ребра добавили ощущений.
Придерживаясь левой рукой за поручень, я смог распрямиться. Двое полицейских застыли у соседнего купе, не рискнув напасть.
Я стоял в черно-красной грязи: смеси пепла, крови, дерьма и мяса. Скользкий пол вибрировал и жуткое желе тряслось у меня под ногами.
Я оглядел вагон. Полицейские сделали шаг назад.
Подняв руку, я взял их под контроль и усадил рядом с той пятеркой, что так и не двинулась за все время схватки.
Проковыляв до того купе, я убедился, что теперь все семеро сидят смирно с энергетическими «шапочками» из разрядов на головах.
Вернувшись в начала вагона, я пошел по проходу, держась за поручни, чтобы не поскользнуться.
— Всем расстегнуть куртки, — скомандовал я.
Я должен был убедиться, что среди оставшихся нет полицейских. Не хотелось получить удар в спину.
Народ послушно выполнил мой приказ.
Я нашел еще двоих, что постарались подвернуть воротники своей формы, в надежде, что я не замечу. Заметил.
Этих двоих я тоже взял под контроль и усадил в купе.
— Есть кто-то еще из полиции? Признайтесь сами и просто сядете в купе рядом с товарищами. Я не стану чинить репрессий.
Все молчали.
— Так, снимите этого человека, — я указал головой на висящего и порезанного мужчину. — Закутайте его во что-нибудь и приготовьте к транспортировке. Поднимите женщину, и кто-нибудь займитесь ее ребенком.
Ребенок все еще плакал, но уже тише.
С мест сорвалось сразу несколько человек и бросились выполнять мои распоряжения.
Через несколько минут все было готово.
Я подошел к подконтрольным мне полицейским. Жаль, что я еще не умел хорошенько пользоваться этой своей фишкой. Заставь я их драться за меня и все могло бы кончиться быстрее и не так плачевно для меня. В ботинке хлюпала кровь, а ребра дико болели.
— Есть в поезде еще ваши? — спросил я крайнего в «шапочке».
— Только двое в локомотиве, — тут же ответила моя марионетка бесцветным голосом. — Контролируют машиниста.
Отлично!
Пора было возвращаться. Наверняка, Олеся меня уже заждалась.
Я подошел в заблокированной двери и разрядом вынес замок. Дверца вагона тут же начала болтаться и дребезжать. Последний вагон, что тут поделаешь. Качка и вибрации.
Проследив за тем, что все гражданские перешли в другой вагон и перенесли тех, кто не мог идти, я захлопнул дверцу. Полицейские остались в вагоне.
Я остановился в переходе на стороне предпоследнего вагона и расплавил молнией сначала пол, а затем и сцепку.
Вагон медленно стал отставать от основного состава.
В увеличившийся просвет стало заметать снег, поднятый поездом. Я собрался уже уходить, когда мимо проплыл узкий перрон с табличкой «Зеленоградская».
Войдя в вагон, ставший теперь последним, я застал проводников за приведением в порядок вновь доставленных раненых. Отлично, пусть занимаются. Кто-то же должен это сделать.
— Вам нужна помощь! — утвердительно произнес проводник, с которым я говорил, когда шел наводить порядки.
— Обойдусь, — отмахнулся я.
Железнодорожник схватил меня за грудки и усадил на боковую полку.
— Я раньше был санитаром. На подхвате в службе скорой помощи работал, — пробормотал он, расстегивая на мне куртку.
— Рана поверхностная, — произнес он, осмотрев дыру в моем боку, откуда сочилась кровь. — Судя по цвету крови и обильности кровотечения, ничего серьезного не задето. Жить будете. Сейчас перевяжем.
Он случайно надавил рукой мне на бок, и я скривился от боли.