Князь Тавриды. Потемкин на Дунае
Шрифт:
— Выслушай меня, выслушай меня! — кричала княгиня, бросаясь между мужем и молодым человеком.
Он с силою оттолкнул ее. Он совершенно обезумел.
— Милостивый государь! Я клянусь вам, что я эту барыню… — начал было молодой человек, но не успел окончить фразы.
Раздался двойной выстрел.
Граф выстрелил из обоих стволов.
Несчастный молодой человек глухо вскрикнул и упал к ногам графа.
Княгиня с криком сделала несколько шагов к раненому, и вдруг зашаталась и упала около него.
— Я отомстил! —
Затем он поднял свою жену на руки и понес ее, запачканную кровью, из дома через двор на улицу, где кучера весело болтали друг с другом.
Появление князя с бесчувственной княгиней на руках прекратило их разговор.
Оба кучера обменялись взглядами.
Князь положил свою жену в карету, сел рядом и велел кучеру ехать домой.
Княгиня очнулась уже около Невского проспекта. Она удивленно обвела глазами кругом себя и вспомнила все.
С каким-то паническим ужасом она отодвинулась от своего мужа в угол кареты.
— Он умер! — простонала она.
— Я, защищая свою честь, убил твоего любовника!.. — сказал князь.
Глаза ее сверкнули гневом. Она уже готова была защищаться, но вдруг замолчала.
Незаслуженное оскорбление возмутило ее.
Если она решилась на это роковое, устроенное графиней свидание, то только для того, чтобы спасти своего мужа от безумной выходки влюбленного в нее Потемкина, а теперь этот муж, убийца ни в чем неповинного человека, смел бросать ей в глаза обвинение в неверности.
Она и Потемкин сделались жертвою гнусной интриги злой, хитрой и мстительной женщины; его друг, взявшийся исполнить его поручение, подсказанное благоразумием, поплатился за это жизнью, а этот убийца спокоен и считает себя правым.
— Почему же вы меня так же не убили, как и этого несчастного… — произнесла она, судорожно подергивая губами.
— Ты мать моего ребенка! — сказал он. — И несмотря на все это, я люблю еще тебя…
Она вздрогнула.
— Да, — продолжал он ласково, — это правда, Зина, я все еще тебя люблю, я постараюсь забыть… — сдавленным шепотом проговорил он последние слова.
— Свое преступление… — сказала она.
— Позор, которым ты меня покрыла… — отвечал он. — И если ты хочешь, я могу тебя простить.
Она презрительно пожала плечами и сухо ответила:
— Я не нуждаюсь ни в чьем прощении, а в вашем в особенности… Забудьте сегодняшний день, если можете, а я, я не в силах забыть его.
В это время карета остановилась у подъезда.
Князь вышел и предложил руку жене, чтобы помочь ей, но она сделала вид, что не заметила его протянутой руки.
Войдя в дом, она тотчас ушла в свою комнату и заперлась изнутри.
XII. Предсмертная записка
Оставшись наедине с собой, княгиня опустилась в кресло, закрыла лицо руками и неудержимо зарыдала.
Напряженные с того момента, как она очутилась в карете и вспомнила все, нервы не выдержали, и она должна была найти исход в слезах, крупными каплями катившихся из глаз несчастной женщины.
Ее муж — убийца ни в чем не повинного человека! Она — участница этого преступления, главная причина смерти товарища друга ее детских игр, предмета ее первой и, кажется, последней любви — Потемкина.
Она вся дрожала при этом воспоминании. Вдруг ей пришла на память графиня Клодина. Лицо княгини исказилось от внутреннего волнения. О, как она ненавидела теперь эту женщину!
— Это чудовище! — вслух произнесла она с омерзением.
Она бросилась на колени перед висевшими в углу образами, ломала руки, рыдала и молилась.
В опустевшем домике на Васильевском острове происходила между тем другая, полная ужаса сцена предсмертных мук молодого офицера.
Он видел, как князь унес жену, и понял, что последний принял его за любовника, разбившего его семейное счастье.
Евгений Иванович хотя и присел на полу, но чувствовал себя очень слабым.
Он сознавал опасность своего положения и не обольщался надеждою на возможность жить.
В его уме сложилась какая-то странная уверенность, что он ранен смертельно.
Вследствие этого он откинул всякую мысль о себе и задумался над положением остальных действующих лиц в этой роковой драме, где он разыграл роль случайной жертвы.
Только случайной — это он хорошо понимал.
Сидевшие в нем пули предназначались для Потемкина. Последний, конечно, не знал об этом, посылая его на это роковое свидание.
Эта дама и ее муж несомненно принадлежат к высшему петербургскому свету, и ни он, ни она неповинны в его смерти. Она, понятно, менее всех, придя на свидание любви, не рассчитывала сделаться свидетельницей убийства. Он, застав свою жену с любовником, каковым должен был быть сочтен каждый мужчина, находившийся наедине с его женой, имел нравственное право; кровью похитителя его чести смыть позор со своего имени.
Значит, виновных в его смерти нет.
Так решил умирающий.
За что же они пострадают за него, если его труп найдут здесь и начнется следствие?
За что он заставит их испытать все неприятности полицейских розысков?
Нет, никогда! Ведь этим он не вернет себя к жизни.
С усилием он расстегнул мундир и вынул из кармана записную книжку с карандашом.
Вырвав листок, он написал слабеющей рукой следующие строки:
«В смерти моей прошу никого не винить… Я застрелился сам. — Костогоров».
Спрятав записную книжку, он сунул в карман и написанную им записку.
Еще минуту, и он бы опоздал. В глазах его потемнело, и он лишился чувств.