Князь ветра
Шрифт:
«Эжы [13] , – почтительно обратился к ней Баир-ван, – не сердись, что, прежде чем ты скажешь свое слово, я скажу свое. Ты привезла письмо от Богдо, мы верим тебе, но если ты в самом деле видела Найдан-вана, расскажи нам, как он выглядел».
Для монголов описание костюма равносильно портрету. Узнав, что Найдан-ван носил подобающий его титулу желтый дэли и синий шарик чиновника третьего ранга на шапке, Баир-ван вполне этим удовлетворился. «Где ты его видела?»– спросил он. Ергонова ответила, что встречалась
[13]
Монг. «мать» (примеч. Солодовникова).
Прозвучала какая-то литовская, по всей видимости, фамилия с окончанием на «гайло», в тот же момент Джамби-гелун порывисто встал, сделал шаг по направлению к Ергоновой и неожиданно простерся перед ней в «восьмичленном поклоне», припав к земле восемью частями тела– ступнями, коленями, локтями и кистями рук. Я увидел его мощный, отливающий стальной синевой свежевыбритый затылок.
Затем, разогнув спину, но оставаясь на коленях, он произнес энергичную речь, целиком сводимую к чрезвычайно изысканному и церемонному изъявлению благодарности, предмет которой поначалу от меня ускользал, как и от самой Ергоновой. Заметно было, что она не понимает, в чем состоит ее заслуга. Через минуту я уловил несколько раз повторенное слово «убийца» в сочетании с именем Найдан-вана.
«Ты покарала его убийцу! Ты отомстила за него! – с пафосом восклицал Джамби-гелун, указывая на безмолвного хубилгана. – Он давно узнал тебя, эжы! Обладающий совершенным знанием, он видит, что и ты его узнала…»
Ергонова резко поднялась и вышла на воздух. Я последовал за ней. «Черт знает что такое!» – выругалась она, нервно закусывая мундштук папиросы. «Вы в самом деле кого-то убили?»– осведомился я. У меня и мысли не было, что ответ будет утвердительный, но она кивнула; «Да, я ведь из ссыльных…»
Между тем из юрты послышался баритон Джамби-гелуна, Он пел: «Поклоняемся тебе, величественный, да распространятся дела твои на всякое место и время! Тебе, великому морю, порождающему всякие драгоценности…» Внезапный уход Ергоновой был, вероятно, истолкован в том плане, что она устыдилась своих сомнений в сверхъестественной сущности адресата и героя этого гимна.
«Тебе, – нестройно подхватили оставшиеся в генеральском аиле ламы, – чье знание ясно, как свет… Чье милосердие глубоко, как середина моря… Чьи спасающие силы равны Вачжрапани… Чья мудрость…»
«С тех пор прошло много лет, – снова заговорила Ергонова. – Ума не приложу, откуда ему-то известно? Вы, может быть, в глубине души и допускаете, что этот увалень – реинкарнация Найдан-вана, но я – нет. Чем дольше живешь в Монголии, тем меньше веришь в такие вещи».
«Но чаще о них задумываешься, – улыбнулся я. – По-моему, это одно из немногих мест, где восточная мистика переплетается с западной. Вам не приходилось слышать легенду о том, будто Найдан-ван, как Фауст, продал душу дьяволу?»
«Кто вам это сказал?»– поразилась Ергонова. Голос ее выдавал сильнейшее волнение.
«Еще в Урге, – ответил я, – мне говорил об этом князь Вандан-бэйле. Вы с ним знакомы?»
«Знакома. Что именно он вам говорил?» От нетерпения она даже притопнула ногой.
«Что Найдан-ван в Петербурге заключил договор с дьяволом. В обмен на душу ему обещано было освобождение Халхи от китайцев…»
По реакции Ергоновой я понял, что сказал нечто чрезвычайно для нее важное. Она перебила меня: «Князь говорил вам, откуда он это знает?»
Я объяснил, что могу назвать лишь один из его источников – рассказ малоизвестного, по-моему, писателя Николая Каменского «Театр теней».
Ергонова выплюнула потухшую папиросу и достала новую. Пальцы ее дрожали. «Дайте огня», – попросила она.
Спичка вспыхнула и тотчас погасла. Дул сильный ветер. Я взглянул на небо. Над нами оно было еще чистым, но с севера надвигалась облачная гряда, обещая безлунную и беззвездную ночь.
Баир– ван с группой офицеров тоже вышел из юрты.
«Если ветер не переменится, после полуночи надо начинать», – сказал я.
«Не переменится», – отвечал он, глядя в ту сторону, где ревели согнанные.в лагерь верблюды.
Я сразу догадался, на чем основана его уверенность. Вчера и позавчера ночи стояли ясные, и верблюды были спокойны, словно знали, что задуманная с их участием операция невозможна при яркой луне, а сегодня всю вторую половину дня они жалобно ревели в предчувствии смерти, которую несет им перемена погоды. Это вселяло надежду на успех.
33
Опять прокричал петух. С восточной стороны веранды на фоне посветлевшего неба начали вырисовываться стволы деревьев.
– Надо заметить, почти все из того, в чем он признался, для меня не было новостью, – сказал Иван Дмитриевич.
– Вы о Килине? – спросил Мжельский.
– О ком же еще? Так вот, еще с зимы книжки о сыщике Путилове стали раскупаться хуже, чем прежде. Килин понимал, что они нуждаются в какой-то оригинальной рекламе, и в качестве таковой решил внушить публике, будто сюжеты этих книжечек не вымышлены, а взяты из окружающей действительности. Для начала он выбрал «Загадку медного дьявола». Тогда она еще не вышла из печати. Мадам Каменская была посвящена в его план и в расчете на проценты с продажи заставила мужа сыграть отведенную ему роль.
Согласно этому плану, на первой стадии успешно осуществленному, Зильберфарб и стал свидетелем того, как кучер в черной маске стрелял в Каменского на Караванной. Кучером этим был сам Килин, черную карету он нанял в похоронной конторе Эргеля в Столярном переулке, но Каменский, как они предварительно условились, рассказал Зильберфарбу про неких фанатиков, приговоривших его к смерти. Затем он обещал: «На днях я вам пришлю мою последнюю книжку, из которой вы многое поймете…» Имелась в виду все та же «Загадка медного дьявола». Предполагалось, что к моменту появления сенсационной статьи в «Голосе» она уже поступит в продажу и на гребне скандала мгновенно будет раскуплена.