Князь Владимир. Книга 2
Шрифт:
Но даже если князь попадет в тот чужой рай, не тоскливо ли будет среди чужих? Ни языка не знает, ни родни какой… Все чужие! А вся родня, отец и мать, дед, пращуры будут в другом арии-вирии…
В похоронах участвовала княгиня Юлия. Прекрасная и в трауре, словно изваянная из белоснежного мрамора, огромноглазая, она неслышно появлялась в тереме, из горницы внимательно следила за варварской тризной: новый князь-варвар все-таки велел устроить ее после похорон прямо во дворе.
Для простого люда столы с угощениями и хмельным медом и брагой расставили прямо
Лучшие меды и вина выставили на столы в гриднице. Там пировал сам Владимир с верхушкой дружины. Кроме воевод здесь были простые дружинники, вроде Кременя, которым поручались самые трудные дела, доверялись княжеские тайны.
Тавр выждал момент, сказал негромко:
— Но Родень-то сдался. Если бы взяли копьем, тогда бы проще…
— Ты о чем? — насторожился Владимир.
— Может быть, грю, послать особый отряд из старшей дружины? Вон Кремень возьмется сделать чисто. С Ярополком были латиняне, от них беды. Все еще чужим богам молиться склоняют!
Владимир ощутил, как кровь бросилась в голову:
— Изловить! И повесить прямо на воротах.
— Надо ли?
— А что не так?
Тавр сказал осторожненько:
— Латинский папа силен. Он повелевает государями всей Европы! Не стоит его дразнить. Прикончим втихую, без крика.
Владимир ощутил, как взоры пирующих обратились к нему. Он спросил со сдержанным гневом:
— А что нам папа?
— Если не папа, то германский император разъярится. Это были его люди! Вдруг захочет отомстить? А нам пока не до войны, сперва здесь укрепиться надо. А потом и папе покажем, где раки зимуют. И Оттону, если вдруг что…
Владимир покачал головой. Голос держал ровным, но воеводы видели, как в нем кипел гнев:
— Папа далеко, как и Оттон. У них своих дел под завязку. А нам нужно сейчас показать своему народу, где мы стоим! И на чем. Сейчас страх и растерянность по всей Руси. И — великое ожидание. Пусть рассердятся там на Западе. Плевать! Пусть вознегодуют в цареградской империи. Тоже плевать. Ни те, ни другие не пошлют войска из-за двух десятков зарезанных миссионеров. А что порвут наши грамоты, то нам от этого ни холодно, ни жарко. Нам понадобятся годы, дабы укрепить и собрать Русь в единый кулак. А потом сами с нами замирятся. В этом мире считаются только с сильными!
В последних словах прозвучала такая горечь, что воеводы переглянулись. Радеет великий князь о Руси, радеет. Прямо сердце рвет!
Латинян схватили и казнили прямо в Родене. Только трое, как удалось узнать, выехали вслед за Ярополком и сейчас находились в Киеве. К удивлению Владимира, даже не скрывались, уже вовсю проповедовали на улицах и площадях.
Их взяли под стражу и привели во двор княжеского терема. Владимир прискакал поздно,
— Эти?
Тверд оскалил зубы в хищной усмешке:
— Среди них даже епископ!
— Да? Лапы загребущие…
Он оборвал себя на полуслове. Двое священников стояли, понурив головы, а третий смотрел на него бестрепетно. В глазах пряталась усмешка. Владимир воскликнул:
— Брат Мартин! Какими судьбами?
Священник развел руками:
— Все в руке Бога… Но ты, как я вижу, стал единовластным правителем Руси? Поздравляю.
— Благодарствую. Но ты не ответил.
Мартин снова развел руками:
— Ты знаешь с какой я миссией. Князь и его окружение уже приняло святое крещение. Мы подготовили все к крещению остального люда Руси. Уже прибыли священники, святые книги. Мы начали строить костелы… Князь Ярополк назначил крещение Руси на день Боромира.
— Это на завтра? — переспросил Владимир. Засмеялся: — Вовремя я успел! Еще бы чуток… А почему на этот день, а не раньше? Время у него было.
— В день Боромира всегда стоит жара, — пояснил Мартин. — За эту неделю вода в Днепре прогреется как следует! При крещении, сам знаешь, надо народ целыми толпами загонять в воду…
— Заботливые, — съязвил Тавр.
— Не в заботе дело, — пояснил Мартин серьезно. — Бунты возникают и по пустякам. Мы предусмотрели многие мелочи…
Владимир кивнул, понимал. Тавр смотрел выжидательно, так же смотрели и дружинники. Они расседлывали коней, но глаза и уши их были повернуты в эту сторону.
— Понятно, — сказал Владимир. Он прямо взглянул в глаза Мартину. — Прости, ты знаешь, что я должен сделать.
Священники по бокам Мартина побледнели. Мартин медленно кивнул, не отрывая взгляда от исхудавшего лица молодого князя:
— Понимаю… Всяк из нас строит свое царство небесное. Кто на небесах, кто на земле. Князь, те слуги церкви, кто ценит жизнь выше души, остались дома. К варварам разъехались иные…
— Ты — настоящий, — согласился Владимир. — Но дороги мужчин — суровые дороги.
Священников схватили, связали за спиной руки. Владимир сбросил рубаху, ополоснулся из бочки с водой. Сенная девка выбежала с расшитым рушником. Владимир вытерся насухо, оглядел ее критически:
— Что-то я тебя еще не видел… Сегодня ночью послужишь ты.
Он взбежал по ступенькам, из поварни уже доносился запах жареного мяса. Гридень метнулся с пустым подносом, едва не сшиб Тавра, тот степенно шел за князем.
В своей уютной комнатке Владимир выглянул в окошко, поморщился. Усталым с дороги гридням показалось тяжко тащить священников к городским воротам. Всех троих повесили прямо на той стороне улице.
Он забежал в трапезную, стоя хватал со стола жареные колбаски, бросал в рот, обжигаясь и захлебываясь слюной. За окном слышались сильные мужские голоса, ржали кони. Он торопливо приложился к братине с холодным квасом, с каждым глотком чувствовал, как в высохшие внутренности вливаются свежие силы.