Князь Вольдемар Старинов. Дилогия

Садов Сергей Александрович

Подслушивать Володя не стал, но ушёл весьма довольный — кажется всё поняли, что все эти тренировки происходят не из-за садистских наклонностей нового князя.

— Как с лучниками? — поинтересовался Володя у Лигура после тренировки.

— Разослали гонцов по окрестностям. Пришло пока человек тридцать, но думаю будет больше.

— И это хорошо. Как только наберётся нужное число народу — начинай формировать второй батальон. Теперь, господа, обсудим те перестроения, которые отрабатывали сегодня. Лигур, что у тебя за остановка в бою? В реальной схватке противник не будет ждать, пока уставших сменят новые отряды.

— Я понимаю, милорд, но солдаты должны усвоить эту смену, потому я и остановил ненадолго занятие…

— Ерунда

какая-то. Перестроения отрабатывайте на плацу, а в тренировочном бою это надо делать как в реальности. Что-то не получается — снова отправляй их на плац.

— Я понял, милорд.

— Вот и хорошо. Конрон, почему всадники отступили на левом фланге? Между пехотой и конницей такой разрыв образовался, что можно было всю родезийскую армию в него протолкнуть.

— Возникла опасность, что они налетят на пехотинцев… слегка перестарались с перестроениями.

Володя поморщился, понимая, что камешек в его огород — его речь о том, что попытка атаки сквозь своих будет приравнена к измене сильно подействовала на офицеров и те теперь предпочитали не рисковать и при малейшей угрозе наскока спешили увеличить расстояние между отрядами. Сегодня перестарались.

— Если они в реальном бою так перестараются… Конрон, над увеличить занятия со сквозными атаками.

— Милорд, после них бывает много раненных…

— Значит ещё плохо усвоен материал! Тяжёлых случаев немного, зато опыт бесценный.

И понеслось… Занятия шли постоянно весь день с перерывами на еду и отдых. Основные тренировки в первой половине дня до обеда, потом обед и два часа свободного времени, дальше до шести вечера обучение грамотности и счёту, а в шесть марш-бросок в полном вооружении. В десять уставшие люди возвращались в лагерь, ужинали и заваливались спать. Все чувствовали, что приближается решающая схватка и тренировались как одержимые.

Но помимо этой подготовки шла и другая, скрытая от большинства глаз битва — потому и вызывало у многих удивление, когда из того или иного города приезжали гонцы с выражением покорности новому герцогу, прибывали многие дворяне как участвующие в мятеже, так и оставшиеся верными королю. Первые тут же передавали власть наследникам и отправлялись в столицу к королю, вторые приносили присягу — всё было обставлено торжественно, даже с помпой. Сам Володя не очень хотел такого, но, помня уроки, предпочёл потратить время на организацию торжественных мероприятий — важно было, чтобы это запомнилось, чтобы ни у кого не возникло сомнений в законности его титула. Для этого он задействовал и королевских гвардейцев, в парадных одеждах и доспехах выстроившихся коридором, в котором шли те благородные, которые хотели принести присягу новому герцогу.

В кабинете всё больше и больше на карте появлялось отметок, когда очередное герцогства или баронство сдавалось на милость победителя, присылая представителей для того, чтобы договориться о сдаче. Без устали трудились писцы, переписывая новые своды законов, положение вольных городов, учреждение новой формы судопроизводства через суды присяжных, когда дело касается преступлений внутри одной социальной группы — учреждать единый суд для всех Володя не рискнул, помня пословицу что тише едешь, дальше будешь. Плюс был тот, что в королевстве не было как такового единого сборника законов — всё опиралось на указы короля и указы герцогов внутри подведомственных им территорий. Минус… собственно минус был тот же — отсутствие какого либо единого законодательного акта, а значит совершенно не на что было опереться. А потому приходилось действовать крайне осторожно и чуть ли не на ощупь, согласовывая каждый шаг с помощниками — в основном с Винкором. Благородных Володя решил пока не трогать, потому занимался только теми законами, которые касались остальных и которые намеревался выдвинуть в качестве основы единого законодательного кодекса на первом заседании парламента. Пока же

все заметки после утряски незамедлительно отправлялись во все города, которые уже присылали своих представителей с приказом ознакомиться и составить мнение, которое выслать обратно. Медленно, но спешить причин пока не было, зато все видели, что герцог реально и очень серьёзно принялся за реформирование судебной и законодательной системы, а значит от обещаний, данных Рутерну отказываться не собирается.

Впрочем что можно сделать за два дня? Только наметить основные линии реформ и сделать первые черновые наброски. Но и этого было более чем достаточно, чтобы в замок герцога потянулись представители городских цехов и купеческих гильдии за разъяснениями, за подтверждениями, как послы с пожеланиями и замечаниями.

На четвёртый день в замке появился Рутерн с Осторном, последний во главе каравана с закупленными припасами и оружием — как нельзя кстати, вчера появился Филлип с нанятыми мастерами-каменщиками, плотниками, кузнецами и припасы пришлись как нельзя вовремя. Передав работу интендантским частям, купцы появились в кабинете князя. Обменявшись положенными приветствиями, все расселись вокруг стола в центре комнаты. Володя уже постепенно приучал всех к собственным порядкам проведения совещаний, потому Винкор тут же появился с подносом, на котором стоял чайник и кофейник, а также сладкие булочки. Быстро разложил всё это на столе, поставил перед каждым по чашке и откланялся.

Сначала разговор шёл вроде бы не о чем, Осторн в разговоре практически не участвовал, доверив вести его Рутерну, тот же сначала выспрашивал о здоровье князя, потом желал долгих лет жизни, перешёл на свои дела, как трудно вести караваны когда развелось столько разбойников.

— Это наша следующая цель, — покивал Володя. — Я уже назначил человека для решения этой проблемы.

— Хорошо, когда новый герцог понимает нужды своих подданных, — склонился в поклоне Рутерн. — Старый не уделял этому должного внимания.

— Не стоит пинать поверженного противника, — остановил купца князь.

Тот снова кивнул и вдруг резко поднял голову.

— Я получил ваши процедуры формирования парламента… Разумно, что вы доверили сформулировать правила делегирования самим сословиям.

— Рад, что вы одобряете, — чуть улыбнулся Володя. Похоже вежливые приветствия закончены и пора переходить к делу. Рутерн же, похоже, сообразил, что немного увлёкся и тут же пошёл на попятной.

— Я действительно рад этому, ваша светлость. Вы выделили три группы: благородные, купеческие гильдии, чьи конторы зарегистрированы на территории герцогства и городские цеха… Я, признаться, думал, что разделение будет по сословиям.

— Разделить по роду деятельности я счёл более подходящим решением. Благородные — воины, купцы — деньги, городские цеха — товары. Сами города в парламенте представлены не будут, пусть выдвигают своих людей через цеховых представителей, либо через те купеческие гильдии, которые зарегистрированы в их городах.

— Могу я поинтересоваться причиной такого подхода?

— Пора всем привыкать, что город — не какая-то отдельная единица, а входит в герцогство. Количество представителей в парламенте каждой группы будет одинаковым и выдвигается по одному кандидату от каждого баронства. Таким образом общее число парламентариев составит сто двадцать человек.

— И каждый благородный обладает в нём правом полутора голосов?

— Верно. Благородные — опора герцога, полагаю эту привилегию для них справедливой.

Осторн заёрзал на своём месте, но что-либо сказать так и не решился. Рутерн прикрыл глаза, о чём-то задумавшись, открыл…

— А какова истинная причина этого решения, ваша светлость?

— О… а почему вы, уважаемый, не верите в то, что я сказал?

— По тому. что я успел узнать о вас, вы, милорд, не производите впечатление человека, который считает благородных своей опорой.