Князь Ярослав и его сыновья (Александр Невский)
Шрифт:
— Невского наши бояре из Новогорода выгнали, — не очень уверенно сказал атаман под елью. — Врёшь ты все, шкуру свою спасаешь.
— Это Гаврила-то Олексич врёт? — неожиданно возмутился оруженосец, хлопнув себя руками по бёдрам. — Ну и глупый же ты, парень. Да вчера на дружинном пиру…
— Правда, что ты — сам Олексич? — спросил атаман, не обратив внимания на выкрик оруженосца.
— Буслай, что ли? — усмехнулся Гаврила, с огромным облегчением почувствовав, что драки не будет. — Ну, вылезай, чего хоронишься? Мало, видать, я тебя в поруб сажал за буйство твоё. Вылезай,
Из-под ели скорее смущённо, чем неохотно, вылез добрый детина в драной шубе, с мечом на поясе и без шапки. Шапку ему заменяла грива давно не стриженных волос. Подошёл, глянул искоса и опустил голову.
— Ну, я.
— Разбоем занимаешься? Смотри, Буслай, матери скажу, она тебя прилюдно за волосья оттаскает.
Ватага засмеялась.
— Цыц! — крикнул легендарный драчун Господина Великого Новгорода. — А почему, Олексич? Да потому, что по этой дороге те купчишки товары возят, которые и Новгород продали, и самого князя Невского из него выгнали. Вот мы им калиты и дырявим.
— А не лучше ли рыцарскую броню дырявить, Буслай? С твоей-то силой, с твоим-то уменьем.
— Так ведь не простят нам, поди, Олексич, — вздохнул атаман. — Нагрешили…
Гаврила встал на стременах, поднял руку:
— Именем князя Александра Ярославича Невского прощаю вас, если добровольно в ополчение перейдёте под руку воеводы Яруна!
— Веди, — сказал Буслай. — За князя Невского да землю Русскую и помереть не страшно.
Испытание выпало не только Гавриле Олексичу, но и гонцу Невского Будимиру. Правда, не в дороге. Олексич был прав, напомнив дружиннику о непредсказуемости князя Андрея, нрав которого очень уж напоминал нрав его отца Ярослава в молодости. Стоять на границе новгородских земель, имея строгий запрет даже на охоты, — такое испытание требовало выдержки, спокойствия и воли, то есть как раз того, что постоянно, изо дня в день, Андрей проявлять был не в состоянии. Он скучал, терзался, изнемогал в тоске, но все же как-то держался, пока не вернулся Сбыслав. На радостях начались бесконечные пиры, переросшие вскоре просто в попойки, которым странно молчаливый Сбыслав почему-то не препятствовал. А прежде, до поездки в Орду, мягко, но твёрдо не давал князю разгуляться. И неглупый Андрей это быстро подметил.
— По девице маешься?
— Нет у меня девицы.
— Ну, девицы всегда есть, — улыбнулся Андрей. — Тут неподалёку — сельцо, боярин стар и хлебосолен, а девки у него!.. На любой вкус.
Раньше и речи не могло быть ни о каком сельце: Сбыслав строго исполнял повеления Невского. А стоило ему уехать — и сельцо появилось. Только не появилось желания воспрепятствовать: угнетала его тоска, тяжесть на сердце и равнодушие. Отговаривался он вяло, и Андрею не составило труда уговорить друга.
Поехали с небольшой, умеющей помалкивать охраной. И хозяин угощал на славу, и красные девки подносили кубки с поцелуями, и не догадался никто, что Сбыслав целует женщину впервые в жизни…
И дальше было — тоже впервые в жизни, только не прибавило это Сбыславу радости. Не ощутил он порога, через который перешагнул, не почувствовал он ни нежности, на благодарности
— Ну, как девка? Понравилась? — спросил наутро Андрей.
— Понравилась, — ответил.
И остались ещё на неделю. Пока Будимир не отыскал их в этом сельце.
— Как посмел войти ко мне? — по-отцовски сдвинув брови, с гневом спросил князь Андрей.
— Я во Псков вошёл без ливонского дозволения, князь, — с суровым достоинством сказал Будимир. — Старший брат твой князь Александр Невский повелел передать, чтобы ты немедля поднимал дружину отцовскую и поспешал к нему.
— Я сам знаю, что мне делать!
— Ладно, ночь подожду. А утром поскачу прямо к великому князю Ярославу, доложу о твоих утехах, а заодно и о просьбе Невского передать дружину под руку Гаврилы Олексича.
Ничего такого Невский не говорил, но Будимир знал, как разговаривать с вздорным княжичем.
— Ступай вон! — вскочив, заорал Андрей. — Вон!..
— Горяч ты, князь, — улыбнулся Сбыслав, ощутив вдруг прилив прежних сил. — А ну как отец лишит тебя возможности горячность эту в решающей битве Невского с ливонцами проявить? Дружина-то все равно уйдёт. С тобой или без тебя — это сам решай.
— Ну так собирай её, чего сидишь? — крикнул Андрей и вышел, громко хлопнув дверью.
Через сутки дружина выступила. Вёл её хмурый и очень недовольный Андрей.
2
Получив повеление хана, Чогдар не стал задерживаться в Новгороде, но задержался у великого князя, отослав гонца на ближайшую ямскую станцию, поскольку до Владимира татары их ещё не довели. Он не был встревожен этим внезапным вызовом, но все же думал, зачем и кому — самому Бату или Субедей-багатуру — он вдруг понадобился. Посланный за ним сотник от ответов уклонялся, поэтому Чогдар и решился на свидание с Ярославом.
Он помнил совет своего покровителя, неисполнение которого могло быть расценено как нарушение приказа, хитрить не умел и перешёл к делу, едва опрокинув первый кубок:
— К Бату надо ехать добровольно, великий князь.
— Знаю, — вздохнул Ярослав. — Да вот — беда у нас. Невестка моя до сей поры с постели не встаёт. Александр с Андреем в Ливонии, а ну как, не дай Бог, преставится, когда я в отъезде буду?
— Невский не знает о её болезни?
— И не должен знать, — нахмурился великий князь. — С тревогой на сердце войска не водят.
Ярославу и впрямь нельзя было уезжать, и Чогдар об этом больше не говорил. Старался, как мог, отвлечь Ярослава от тяжких дум, рассказывал о Яруне, об ополчении, о лучниках, которых обучал стрелять. Так прошло три дня, он уже собирался в дорогу, когда от Невского примчался гонец с сообщением, что князь Александр взял Псков.
— Вот этой радостью от Батыя и сам прикроешься, и меня прикроешь, — сказал великий князь. — Отслужим благодарственный молебен, попируем и — распрощаемся. Ненадолго, надеюсь.