Князь
Шрифт:
— Я выступаю за справедливость! Нельзя лишать людей единственной возможности улучшить свою жизнь и жизнь своих детей. Для многих шанс войти в дворянство — способ изменить свою жизнь в лучшую сторону.
— Пусть они меняют свою жизнь без дворянства, незачем мечтать о несбыточном, — парировал я, — давайте разберём сначала поправки! Они не закрывают возможность получить дворянство, совершив подвиг, это раз, — начал я загибать пальцы, — второе — это достигнуть ранга мастера, так совершенствуйтесь в магии, достигайте результата — и станете аристократом. Сейчас уровень «учитель» получить можно, не прикладывая особых усилий, лет за десять, ну, пятнадцать для бездарей. Это что, способ найти достойных? — начал закипать я. — У черни и так слишком много прав, подняли голову, марш собрались устраивать. Раньше бы вызвали казаков и за подобное шашками бы рубили. А вас повесили бы на ближайшем дереве. Империя должна быть едина и крепка!
— Вы что говорите, — опешил Аристарх Дмитриевич, не ожидавший от меня подобного напора, — это совершенно невозможно! Это дикость. У нас цивилизованное общество!
— Ваше цивилизованное общество деградирует. Дворянство — это белая кость, каста, в которую должны попадать только самые достойные, а не любой сброд! — Я чувствовал, как во мне закипает кровь от возмущения. Внутри меня появились искорки огня, и давно забытое ощущение заставило меня улыбнуться.
— Вон из класса! — не выдержал преподаватель.
— Всего хорошего, — забрав свой рюкзак со стола, я повернулся к ученикам, — когда нет разумных аргументов, вот такие люди, — я кивнул головой на кидающего на меня яростные взгляды историка, — так вот, такие люди просто выгоняют из класса. Разумные спорят и приводят контраргументы. Пытаются привести доводы, переубедить оппонента.
— Вон! — Аристарх указал мне пальцем на дверь.
— Довожу до вашего сведения, что информацию о вашем поведении и о призыве учеников участвовать в противозаконном марше я сообщу директору гимназии, — я оставил за собой последнее слово.
Выйдя из класса, я решил сразу направиться к директору — очень уж меня взбесил этот долбанутый дедок. Не люблю либералов. Вечно норовят развалить страну.
Директора в кабинете не оказалось. Его секретарь предложила мне подождать, но я отказался. Просто попросил лист бумаги, на котором коротко изложил происшедшее, после чего передал секретарю для директора. Это простое действие позволило мне немного успокоиться. Огненные искорки в моем теле погасли. Я сделал, что мог, а дальше пусть сами разбираются. Не стоит тратить свои время и силы. Мне ещё предстоит навестить Никанора. Разговор будет непростой.
Зайдя в ближайший ресторан, я заказал лёгкий перекус. Раньше мы называли это дело «полдником», теперь же используют новомодное слово «паужин». Отыскал в телефоне номер Никанора и набрал его. Он обрадовался моему звонку и согласился на встречу.
Буквально через полчаса я поднялся на второй этаж обители и зашёл в кабинет паладина. Никанор сидел за столом, что-то внимательно изучая на экране планшета. Он поднял на меня свой взгляд и некоторое время молча разглядывал. Я же стоял напротив с глупой улыбкой. Ведь до последнего не верил, что встречу его!
— Что-то в тебе изменилось, — Никанор озадаченно наморщил лоб, опасливо не сводя с меня глаз.
— Каня! Жив, чертяка, — не выдержав, я полез к нему обниматься, — помнишь, как мы османов гоняли под Эрзерумом?! — Я крепко обнял старого друга.
— Димка? — Он отстранился и оглядел меня. — Чувствую, что-то знакомое, родное! Добрался, выходит, тогда до Аннулета? — Теперь он заключил меня в крепкие объятия.
— Добрался, — я уселся на стул напротив Никанора и погрустнел, вспомнив былое, — добрался. На последнем издыхании.
— Молодец! А я тогда в Польше был. Поверишь, всю жизнь жалел, что рядом с тобой не оказался. Так что, — он вмиг посерьёзнел, — получил второй шанс? Надолго?
— Борей попросил помочь мальчишке. Вот уже два дня кручусь, как белка в колесе, решаю его мелкие проблемы. Не знаю, сколько ещё получится удержаться. Осколок Борея, — я поднял руку с браслетом, который тускло светился, — помогает.
— Хорошее дело.
— А ты, я смотрю, отлично сохранился.
— Ты же помнишь — я рано стал мастером, а потом вот, с божьей помощью, — Никанор развёл руками и рассмеялся.
— Надеюсь, вечер освободишь для меня?
— До завтрашнего утра я весь твой!
— Отлично, тогда сначала о деле. Дай мне карту с пробоями, куда можно установить алтарь. Земля же перейдёт в родовую, ничего не изменилось?
— Перейдёт, не переживай. Лично прослежу! Правда, мальчишке тяжело будет её удержать, — он покачал головой, всем своим видом показывая, что, может, не стоит ввязываться.
— Да, ты же не в курсе последних изменений. Я теперь — глава рода Шуваловых, а не просто мальчишка. И в вассалах у меня — род Богдановых со всем своим приданным! — гордо выпятив подбородок, похвастался я.
— Ого! — Никанор с уважением посмотрел на меня. — Быстро ты!
— Не отвлекаемся. Давай список дыр. Надо выбрать самое сладкое. Или ты посоветуй что-нибудь. Потом ещё список заброшенных алтарей. Я вряд ли долго продержусь, но часть меня останется с Виталием навсегда. Так что ты пинай его, если будет лениться. Для его же блага.
— А музыка? Тебя не смущает, что он песенками занимается? Может, ну их?
— Нет. Я же — это он. Всё, что он помнит, я помню. Всё, что он чувствовал, и я ощущаю. Это бесподобно — выходить на сцену под рёв толпы. Не лишай его этого. Пусть оно, вроде, как бы и недостойно, но я уже понял, что времена изменились. А песни — это не для потехи толпы. Это — энергия, дар людям. Нет. Лучше сходи сам на его концерт — и поймёшь, о чём речь.
Никанор задумчиво выслушал речь Дмитрия и сделал себе в памяти зарубку — посетить концерт Виталия. Может быть, удастся понять то, что пытался так нескладно объяснить старый приятель.
Затем мы засели за карты местности и занялись выбором точек. Заодно я просмотрел списки групп для посещения прокола. Остановил свой выбор на одной, под руководством Остафьева. Знал когда-то его отца. Достойный был человек.
— Так что ты выбрал? — Устав комментировать все точки на карте, Никанор откинулся на стуле.