Княжеская школа магии
Шрифт:
— Да куда уже толще! — выкрикнул Гоголян.
Послышались шорохи за нашими спинами. А так как мы были в лесу, то можно смело говорить, что среди диких лесных кустов промчалось какое-то существо. И я сейчас не вру, поскольку шорохи напоминали человека или животного, бегающего среди густых изумрудных кустов.
— Тихо всем! — пришлось рявкнуть. — Не шумите, — спокойно добавил я. — Вы слышите эти шорохи в кустах?
— Да это ветер, — сразу же высказался Форточник. — У нас тут такие ветра бывают, что иногда сносят
Я на секунду решил поверить и в это.
А зачем лишний раз думать о детях плохо. К тому же энергетически чувствовалось, что детишки стали более добрыми, что ли.
Ощущение, будто моя правдивая история про свой мир — это то самое, чего так не хватало детям.
И дело здесь в искренности.
Видимо, детишки недополучали её с самого рождения и по сей день, посему и вели себя слегка странновато.
— Ладно, ребята. — Я посматривал то в сторону кустов, то на детей. — Ну так что, идём плавать? Пушкин, ты готов? Другого варианта нет. Лучше сразу соглашайся, чтобы первым ощутить магию.
Чтобы заинтересовать «молодёжь», мне нужно было лишь упомянуть слово «магия».
— Ну лааадно. Всё время на Пушку скидываете свои проблемы.
— Это не проблема, а магия, — улыбнулся я.
— Да понял уже, понял. Если бы не она, то первым бы не пошёл. Знай это, Димон. — И Саня Пушка посмотрел на меня так, будто я ему что-то должен.
Эта малышня реально была интересной. Я бы сказал — особенной. С неё и поржать можно было, и чему-то она могла даже научить.
Я не шучу. Так и было.
Многое от них взял себе на заметку. Просто об этом как-то не говорю. Однако вы и сами могли заметить, что я меняюсь. И знаете, меня это радует. Очень даже радует.
Пока я тут «философствовал», Пушкин снял с себя всё, оставив только трусы.
— Я готов. Что делать дальше?
— Мужики! — громко обратился я к мелким. — На ваших глазах вершится магия. Саня Пушка будет первым, кто поделится с вами ощущениями.
Я взял Пушку на руки. Зашёл по пояс в воду. Бросил Санька ещё дальше.
— Э, ты что сделал?! — понеслись крики негодования в мою сторону.
— Убийца!
— Лох!
— Электродвижок!
— Спокойно, братва. Не шумите, — смеялся я с необычных слов от восьмилетних сорванцов. А тем временем на заднем фоне Пушкин пытался не захлебнуться. — Магия заключается в том, что сейчас один из вас борется за жизнь. Он в шоке, что его бросили на глубину. Но в этом и кроется та самая магия — парень хочет выжить, и он выживет. Обещаю, что так и будет.
Пушка доплыл до меня, ведь бросил я его не так далеко.
— Т-ты совсем охренел, к-коз… сук… муд… — пошёл выплеск русской энергии в мой адрес со стороны Пушкина. Мальчишка вцепился своими маленькими пальчиками в мою рубашку.
— Спокойно, Пушка. Порвёшь единственную рубашку. Мне ещё к закату с родителями Щелкунчика встретиться нужно.
— Это ещё зачем? — подключился Чайковский.
— Ты же якобы пропал. Вот я тебя и вернуть должен к закату. Кстати, вы должны подыграть мне. Всё-таки для других я всё тот же учитель со сверхспособностями. И будет крайне обидно, если и остальные узнают, кто я такой.
— В-вам совсем насрать на меня?! — разозлился Пушкин.
Его можно было понять. Парня впервые кинули на глубину. Он рисковал жизнью. Каким-то чудом, а может, с помощью магии выжил. Добрался до спасителя, который и бросил его. А теперь тот самый спаситель говорит с другими мелкими, будто Пушкина и нет вовсе.
— Я что, какая-то игрушка, чтобы меня вот так вот бросать?! — чуть ли не расплакался Санёк.
— Да нет же, Пушка. Ты самый смелый из всех, — снова взял я на ручки «почти голожопика». — Одевай штаны и можешь смотреть на других, как те будут учиться плавать.
— Надевай! Сколько раз повторять тебе, что говорить нужно наде…
— Надевай штаны и можешь смотреть, как «тонут» другие, — исправился я. — Кто следующий?
— Постой, постой. Я что, умею плавать?! — сквозь улыбку спросил Пушкин.
— А ты сам этого ещё не понял? — Я обратился ко всем: — Так, народ. Кто ещё не понял, что Пушка научился плавать?!
Руки подняли все.
— Хм, интересно. Что ж, я тогда объясню попроще. Пушка… он как бы не умел плавать вообще. Теперь он смог доплыть до меня. Как он это сделал?
— Ну…
— Не ну, а он реально доплыл, — сразу же перебил я Толстого, который хотел поделиться своими замысловатыми предположениями. — И это чистая магия. Этому научил меня мой дед. Когда я был таким же мелким, он бросил меня в воду и сказал, чтобы я плыл к нему. Правда, дед был поддатым. Но это не отменяет того факта, что я поплыл. Причём не хуже, чем Пушка. Это я к тому, что каждый из вас способен научиться делать что-либо в кратчайшие сроки, если на кону ваша жизнь. Вы даже представить себе не можете, на что способны, когда осознаёте, что если этого не сделаете, то отправитесь на тот свет.
Я посмотрел на Пушкина и спросил:
— Ты почувствовал, как твоё тело освежилось?
— Я почувствовал, как чуть не обосрался, Димон.
Все дети начали смеяться.
— Что ж, это тоже неплохо. Но в любом случае произошла ещё одна магия, и теперь наш Санёк чувствует себя перезагруженным. То есть если бы Сане было сильно жарко и болела голова, то после такого лёгкого «водного шока» всё бы ушло.
— С этим я соглашусь, — поддержал меня Пушкин. — Но больше так не делай. Или хотя бы предупреждай. Я же тоже человек, а не мячик, которого бросают во все стороны. Мне хватило вчерашнего дня, когда ты выбросил меня в окно, как какую-то…