Княжеская школа магии
Шрифт:
— Извини, — сразу же сказал я. — Реально, прости меня, Саня. Я это сделал не со зла. А может… В общем, давай забудем это. И обещаю, что больше такого не будет.
— Лааадно, — посмеялся Пушкин. — Я тебя и так простил. Но за повторное извинение — красавчик. — И Саня Пушка поклонился.
Не знаю, как вы, но я почувствовал некое облегчение.
С одной стороны, мне стало очень обидно, что я вообще бросил Пушкина через окно и обматерил, с другой — почувствовал дружескую любовь от мелкого. Ощущение,
Тем временем Менделеев взял несколько палок с большими листьями. Что-то смастерил буквально за минуту.
— Можно я буду следующим? — поднял он руку, как будто мы в школе.
— Палки убери, Химик… тогда и разрешу.
— Я, пожалуй, потом, — опустил Менделеев голову и почесал лобешник. — Пусть идёт Гоголян, — сразу же предложил гений химии. — У тебя, как ты сказал, руки чесались на эту парочку. Вообще, я считаю, что пусть лучше идёт повелитель мёртвых душ, чем повелитель химических элементов.
— Ох и получишь от меня с Пушкой на перемене… завтра, — сжал кулачки усатик.
— Не злись, Гоголян, — положил я руки на плечи мелкого. Сам же снова услышал шорохи неподалёку от Щелкунчика, который грыз один из кустов.
— Чайковский!
— А?
— Перестань. Ветер… или лес… не любит, когда его кусают.
— Как это ветер можно покусать? — поинтересовался Щелкунчик и снова продолжил грызть куст.
У-У-У! У-у-у!.. у-у-у-у-у…
— Хорошо! — крикнул Чайковский, когда услышал чьё-то «у-уканье». — Согласен! — ещё сильнее подал Щелкунчик и подбежал к своим.
— По-твоему, это тоже был ветер, который сносит деревья и крыши домов? — спросил я у Петра Великого. — Что-то я сомневаюсь в этом.
— Не знаю, — очень осторожно ответил Форточник. Сам же не спускал глаз с куста, который только что грыз Щелкунчик.
— Близится закат. Может, завтра продолжим учёбу? — предложил я.
— Только за, — сразу же поддержал Гоголян. Возможно, парень не хотел идти в воду.
— Да нет, давайте продолжим, — неуверенно добавил Петрович. — Мы должны все научиться.
У-У-У! У-у-у!.. у-у-у-у-у…
— Ну или завтра… В целом, я не против, — резко изменил свои взгляды Пётр Великий, когда услышал повторные «у-уканья».
— Значит, идём к школе? — уточнил я.
— А чего к школе? — спросил Топор. — Я могу прямо отсюда дойти до дома. Мне школа не нужна.
— Нет, давайте мы все дойдём до школы, а потом я отправлюсь со Щелкунчиком к его родителям. Ты же не против, Щел… — Я осмотрелся. Успел испугаться. — Где Щелкунчик?!
Дети покрутили головами.
— Только что был здесь, — пожал плечами Толстый.
— Я и без тебя знаю! — повысился голос. — Мать вашу, где Щелкунчик?! Щелкунчик?! — крикнул я. — Чайковский?! Ты где?!
Подбежав к кустам, я увидел только зайца. Возможно, это он шуршал. Но вот эти «у-уканья» — это либо ветер, в который я не верил, потому что он вряд ли так может, да и не было никакого ветра, либо какое-то невидимое существо, которое похитило Щелкунчика. И лично я склонялся ко второму.
— Вот и трындец моим вечерним планам, — вздохнул я. — Хотел обрадовать мамашу Чайковского. Прийти домой, «разминировать» ловушки, которые вы понаставили. А тут снова не до них. Парни, вы точно в этом не замешаны?
— Да точно, Димон! Хватит на нас всё валить! Сказали же, что не замешаны. Научись доверять.
— Пушка, в такой ситуации человек ведёт себя не совсем адекватно. Раз уж я здесь не на один день, то придётся объяснить, где Щелкунчик. А родители Чайковского, как ты мог заметить, не особо хотели соглашаться со мной. И если они узнают, что некое существо похитило их сына, то учителю, то бишь мне, будет ох как хреново. Но я предупреждал, что если будет хреново мне, то будет хреново и вам. Ничего личного. Я просто хочу жить… думаю, как и вы.
— Мы тебя и не собирались бросать, — спокойно подключился Профессор. Булгаков подошёл к озеру и сказал: — Мне кажется, что мы можем разыграть для родителей Щелкунчика новый спектакль. Вот только на этот раз играть будем все. И Жук, я надеюсь, поможет составить нам план.
— Поддерживаю Профессора.
— Да, Профессор херни не скажет.
— Обеими руками за.
— Хорошо, — стало мне «немного» легче. — Что скажешь, Жук? Какой у нас план, раз уж все доверяют тебе?.. включая меня…
— План очень простой. Раз ты наплёл родителям Щелкунчика, что он проходит обучение, чтобы не грызть вещи Пушкина, то теперь нужна новая история, чтобы родители поверили в неё и дали нам время до рассвета.
— Они и так не хотели давать…
— Я знаю! — эмоционально перебил меня Жук. — Дай мне договорить. В этот раз подключимся и мы. В качестве жертвы возьмём Пушку.
— Опять я?!
— Да, ты! Не перебивай, Саня! — Жук почувствовал себя королём, поэтому сделал королевский выдох, мол, достали перебивать… слушайте лучше короля и молчите. — Итак, Пушка скажет Александре Андреевне и Илье Петровичу, что их сын перестал грызть всё подряд.
— Да она же переключится на меня и начнёт орать, как на Димона, что…
— Да закрой рот! — крикнул Жук. — Дайте мне договорить, иначе я свихнусь и замочу всех… кроме Гоголяна. Ещё раз, ты скажешь то, что сказал я. Потом мама Щелкунчика начнёт…
— Но…
— …начнёт!..
— Ладно, — сдался Пушкин.
— …говорить, что Пушка ещё ребёнок. Переключится на Димона. Тот скажет, что всё хорошо. И вот тогда…
Все дети напряглись.
— Что? Что «тогда»? — тихонько спросил Толстый.