Княжеский крест

Уланов Владимир

3

В этом году зимние холода наступили рано. Было только начало декабря, а морозы ударили крепкие. Реки и озера покрылись толстым слоем льда, что значительно облегчало путь через реки посланникам папы Иннокентия IV в Орду и далее в Каракорум в монголо-татарскую империю. От длинной и утомительной дороги, которую проделали кардиналы и монахи-иезуиты, все очень устали. Они молили Бога, чтобы она скорее кончилась. Путники ехали в крытых повозках и верхом на лошадях. Изнуренные дорогой лошади медленно тащились по равнине. Кругом была унылая степь, запорошенная снегом. Только иногда в оврагах и по берегам попадающихся речушек виднелись ивы и небольшие кустарники да высохшие камыши у берегов озер.

Сухой ковыль, еще не спрятавшись под мелким снегом, колыхался под дуновением ветра, пробиравшего путников до костей. Католики кутались в свои плащи с капюшонами, надев под них все теплые вещи, которые у них были. Но холод проникал повсюду. Путники, чтобы не замерзнуть совсем, часто выскакивали из своих повозок и шли рядом, чтобы согреться при ходьбе, а когда была возможность, останавливали свой караван, ставили повозки кругом, зажигали костер, грелись и готовили горячую пищу. Путь их был нелегок. Кроме всех трудностей, которые они встречали на своем пути, им часто докучали татарские разъезды, рыскающие по бескрайней степи в поисках добычи. Тогда служителям церкви приходилось с трудом отбиваться от наглых и назойливых татар и даже вставать в оборону, вытащив оружие из-под плащей. Каждый иезуит прекрасно владел мечом и мог постоять за себя, но до кровопролитной драки дело не доходило, так как кардиналы сразу же приводили толмача, который сопровождал их в пути. Тот объяснял им, что это посланники римского папы, и показывал подорожную, при – сланную ханом Бату главе церкви Иннокентию, для свободного продвижения послов. Тогда татары требовали от путников подарков. На этот случай у монахов были заготовлены всякие безделушки из меди и цветного стекла.

Всякая дорога, какая бы она ни была длинная, заканчивается. Уже к полудню путники на горизонте увидели татарскую столицу.

Вильгельм Рубрук велел всех предупредить, чтобы были готовы ко всяким неожиданностям. Из рассказов монахов он уже знал, что татарские воины, которые рыщут вокруг города, способны на все. Он обратился к кардиналам и монахам:

– Братья, сейчас начинается самое трудное. Ведите себя спокойно, не вступайте с воинами хана в разговоры, будьте осторожны. Не вздумайте обнажать оружие против татарских воинов. Иначе все для нас может кончиться очень плохо. Все разговоры будем вести через толмача.

– А если они полезут в наши повозки и начнут грабить, что тогда делать?

– Конечно, они будут вести себя как победители и, действительно, постараются взять у нас что-нибудь. Поэтому давайте всякие безделушки и заготовленные для такого случая недорогие яркие ткани, но самое главное – берегите, чтобы они не отобрали подарок хану Батыю от нашего папы римского.

– Да уж мы его и так упрятали на дно телеги, заложили шкурами, – ответил, кутаясь от холода в свой плащ, кардинал Иоанн де Поликарпо.

Вильгельм Рубрук повернулся и, обратившись к иезуиту Вергилио, попросил:

– Пересядь на верховую лошадь, объезжай все возки и попроси всех, чтобы были настороже.

В это время Плано Карпине, выглянув из возка, испуганно сообщил:

– Ну вот, к нам и гости пожаловали!

Все притихли, растерянно поглядывая друг на друга, кардинал Вильгельм, взглянув на своих спутников, улыбнулся и мужественно сказал:

– Что приуныли? Ничего не бойтесь. Привыкайте к бесцеремонности воинов великого хана Бату.

Послышался топот копыт, всхрапывание лошадей. Караван остановился, а татарские свирепого вида всадники закружили вокруг возков, потрясая короткими копьями, кричали:

– Кху, кху, кху…!

Монгольские воины, одетые в длиннополые шубы, с остроконечными меховыми шапками на голове, с темными безбородыми лицами, раскосыми глазами, кружили вокруг крытых телег на небольших лохматых лошадях с длинными гривами.

Вильгельм Рубрук, обращаясь к толмачу, спросил:

– Узнай у них, чего они хотят и где их военачальник.

Толмач выскочил из возка, замахал руками и громко стал кричать по-татарски.

Вскоре от всадников отделился воин на пегом жеребце, подъехал вплотную и заговорил с толмачом.

– Что он говорит? – с нетерпением спросил кардинал.

– Он говорит, что он нукер Бурунтай непобедимого Синхана. Что его воины вправе как победители взять у нас все, что они захотят, а если мы будем сопротивляться, то нас лишат жизни и отдадут собакам на съедение.

Видя, что дело принимает крутой оборот, кардинал взял подорожную от Бату-хана, вылез из возка и подошел к всаднику, который значительно отличался от своих воинов. На голове у него был шлем, из-под добротной шубы видна была чешуйчатая кольчуга, на боку пристегнут кривой меч. В руках он держал короткое копье. Завидев кардинала, он с любопытством стал разглядывать своими раскосыми жадными глазами Вильгельма, как бы оценивая его. И, видимо, одетый в простой грубой шерсти плащ с капюшоном, подпоясанным простой веревкой, служитель церкви не произвел впечатления на начальника монголо-татарских воинов. Он усмехнулся и, показывая на кардинала, спросил у толмача:

– Что он хочет сказать багатуру непобедимого великого Бату-хана?

Кардинал стал говорить, обращаясь к знатному воину и показывая подорожную от хана Батыя:

– Мы прошли долгий и трудный путь от самого моря. Мы служители католической римской церкви и пришли к вам с миром по приглашению самого Бату-хана. Мы устали от долгого пути и просим непобедимого багатура проводить нас к великому и всемогущему владыке Бату-хану.

Воин нагнулся, взял из рук кардинала подорожную, внимательно осмотрел ее, зацокал языком, произнес:

– Кху, кху…! – и, обернувшись к своим воинам, крикнул.

Татарские воины, которые уже полезли в возки и стали прибирать к рукам все, что им понравилось, тут же замерли, кто где находился.

– Что он им сказал? – с удивлением спросил Вильгельм у толмача.

– Внимание и повиновение, – ответил переводчик.

Знатный воин, обращаясь к кардиналу, заговорил, толмач тут же переводил:

– Хорошо, мы вас проводим к великому хану, и больше вас никто не тронет, но то, что мои воины успели взять у вас, не возвращается. Непобедимые воины не должны никому возвращать свою добычу, – повернувшись к своим воинам, что-то крикнул, те быстро вскочили на своих лошадей, напряженно ожидая, что им скажет начальник.

Только католики, окруженные татарскими воинами, двинулись в путь, как неожиданно из-за холма выскочил всадник, мчавшийся во весь опор.

Сначала никто не понял, что это за человек мчится в бешеной скачке. Завидев путешественников, окруженных татарскими воинами, он свернул в обширную балку, поросшую деревьями и кустарниками. Через некоторое время появилась еще группа всадников. Увидев караван, сопровождаемый татарскими воинами, они остановили разгоряченных коней, восклицая:

– Ай-вах, ай-вах…! – и торопливо заговорили на своем языке. Знатный воин, выслушав их, стал кричать на преследователей, часто употребляя слово «Мишка». Те, понуро опустив головы, смиренно выслушивали его. Затем знатный воин показал им, где скрылся всадник, резко крикнул что-то по-татарски.

Плано Карпине, обратившись к переводчику, спросил:

– Что там у них случилось?

– Они говорят, что русский пленный Мишка подкараулил и удушил татарского воина. Переоделся в его одежду, взял его оружие, коня и пустился в бега. Бурунтай очень недоволен тем, что сбежал хороший мастер, что только он знал секрет изготовления булатных крепких и острых мечей. Показал, куда ускакал беглец. Затем крикнул им, что если они не поймают беглеца, то все будут казнены.

– Да, – только и мог вымолвить Карпине, выслушав речь переводчика, и добавил: – Жестокие законы у варваров, поэтому немудрено, что они берут любые города и крепости. Нашим бы рыцарям у них поучиться.