Княжич Олекса. Сказ первый
Шрифт:
Купчиха всё кивала в ответ, еще не веря в свершившееся счастье. Когда Миланья поднялась с ложа больной, то она дрожащей рукой протянула ей серебряную гривну.
— Мне гривен не надо, — отказалась Миланья, омывая руки в ковше. — Кун у тебя я не возьму. Хотя с таких богатеев и стоило бы. Но нет — не стану. Дай эти гривны лучше тем, кто от голода в твоем краю помирает. Уж больно многих зависть и злость разбирают при взгляде на ваше благополучие!
Сказав это, она покинула купеческий дом.
6. У РЕЧНОГО БРЕГА
Водовик ждал княжича Ростислава у полуночного побережья Волаги, в душистом сосновом бору.
— Соглядатаи сказали мне, что здесь пройдёт его отряд!
С места засады были хорошо виден торговый путь, протянувшийся вдоль пологого речного берега. От главного торгового пути отходила узкая ухабистая дорога, ведущая к речной переправе. Здесь Волага заметно сужалась, мельчала, а течение было слабым; в этом месте переправлялись на противоположную сторону те, кому нужно было не теряя времени повернуть в сторону реки Днепрь. По разумению Водовика именно тут Ростислав и его отряд будет переправляться через Волагу — а нападение на переправе всегда на руку нападающим! Тем более что отряд вражеский невелик.
Меж древесными стволами то тут, то там сверкала пламеневшая гладь реки Волаги, отражающая уходящее за край земель светило. А за спиной сгущались сосновые дебри. И в дебрях этих притаилась с две сотни воинов, которых боярину удалось собрать на новугородских и смоленских землях.
Сотня воинов была новугородская — та самая, что увёл с собою Водовик. Остальные копья* нашлись в смоленском княжестве, терпящим бедствия и разрываемым усобицей. То были волжские ушкуйники, явившиеся на зов князя Святослава Мстиславича, добивавшегося княжьего стольца. По смерти Мстислава Давидовича, князя Смоленского и друга Ярослава Всеволодовича, Святослав, приходясь покойному князю двоюродным братом, стал требовать власти. Народ в княжестве не принял Святослава и поднял мятеж, с которым своими силами тот справиться не мог. Вот и призвал он вольников-головорезов, чтоб помогли усмирить бунт и взять Смоленск; разбойники кружили по смоленскому княжеству, грабя край и выжигая веси. А Водовик — не будь дурак! — прикормиться головорезам предложил, пообещав большое вознаграждение, если помогут они отбить княжича Ростислава у малочисленной охраны.
Старательно боярин Водовик и его сообщники выглядывали на торговой дороге долгожданный отряд.
— Князь Ярослав, мож быть и умён и ловок, но сотворил он это дело как настоящий ветрогон! — посмеивался Водовик, делясь своими мыслями со Звягой Рудницей, вожаком волжских ушкуйников. — Княжича Ростислава отправить к отцу при такой слабой защите! Хотя, ясно, отчего так. Не его ж сын — да и Михайло Черниговского Ярослав добром не вспомнит за всё, что было. Вот, поди, оттого и не дал князь Ростиславу доброго сопровождения… А оно мне на руку!
Невысокий, но широкий в плечах, рыжебородый Звяга, чье лицо было рассечено толстым багровым рубцом, прислушивался к словам опального новугородского посадника, бросая в его сторону задумчивые взгляды. Взгляды эти скрывали за собой презрение, которое вожак ушкуйников питал к этому надменному и глупому боярину. Звяга не поддакивал Водовику, не отвергал его настойчивые утверждения, что победа будет легкой, его не интересовали домыслы посадника — его интересовал только княжич Ростислав и награда за него.
Боярин Водовик действительно ожидал легкой победы. Но при всём при этом, сердце его то и дело тревожно сжималось. Хоть и мнил он, что сможет обхитрить Ярослава, но мысль, что за ним открыта охота с повеления переяславского князя, страшила.
— Вот и они!
Действительно — на неровной, узловатой дороге появился конный отряд, в центре которого ехал княжич Ростислав Михайлович. Отряд был, как и обещали соглядатаи, небольшим, около трех дюжин ратников. Приглядевшись, Водовик приметил и то, что сопровождали Ростислава совсем молодые, еще не обросшие бородами воины, почти мальчишки.
— Ну и сплоховал же князь Ярослав! — обрадовался Водовик. — Этих свалить — что раз плюнуть!
Но Звяга Рудница в ответ возразил:
— Зря радуешься, боярин. Ловушка это.
— С чего взял?
— С того, что и дурню это будет понятно, — вожак ушкуйников ткнул грязным пальцем в двигающийся по дороге отряд. — Неужто князь Ярослав, зная, что ты неподалеку, отправил бы княжича при такой охране? Ясно, что ловушка. Тебя князь хочет выманить и схватить. Видно, за этими птенцами идет скрытно подкрепление и дожидается, когда ты, Водовик, нос свой из укрытия покажешь!
Радость сошла с посадника.
— Что ж делать, если всё так? — пробормотал он.
Вожак ушкуйников, поглядев на струхнувшего Водовика, брезгливо поморщился. Подняв руку, он дал знак своим людям. Притаившиеся в сосновом бору воины приготовились к нападению. Звяга Рудница выжидал, когда княжеский отряд приблизился к месту засады как можно ближе.
— Главное — княжич! — сказал он. — Хватайте мальчишку и отходите, не теряя времени.
Звяга издал пронзительный клич, призывая воинов к атаке. Конные новугородские воины первыми вылетели из лесной чащи — отборная сотня ринулась на отряд, охранявший княжича Ростислава. Следом за конниками выбегали пешие ушкуйники — размахивая топорами и короткими мечами. Воины князя Ярослава, однако, не растерялись. Они были готовы к внезапному нападению. Увидев врагов, выскакивающих из леса, воины стремительно перестроили конные ряды и выставили щиты и копья.
— Значит и в самом деле ловушка, — задумчиво проговорил Звяга Рудница, увидев поведение ярославовых воинов. Он остался в лесу, где собирался дожидаться развязки.
Конные воины Водовика были уже совсем близко, и готовились смести со своего пути небольшой отряд, когда в стороне раздался тугой и громкий звук боевого рога. Несколько стрел просвистели в воздухе рядом с первыми нападавшими.
Хорошо вооруженный переяславский отряд под старшинством Алдопия, выйдя из прикрытия, мчался наперерез новугородским конникам и разбойникам. Кони летели над землей, почти не касаясь её копытами, и лишь пыль поднималась тучами.
— Отходить надо, если ловушка! — вскричал боярин Водовик, хватаясь за узду своего пегого коня.
— Отходить? — бывалый рубака Звяга зло усмехнулся в его испуганное лицо: — Рано отходить! Пока не вижу я причины. Вот столкнутся меж собой, тогда и ясно станет, на чьей стороне сила и кому отходить!
Тем временем две силы столкнулись близ речного берега. Первые ряды конных воинов тот час перемешались меж собой, затрещали древки копий, зазвенела каленая сталь. Первые убитые, обливаясь горячей кровью, упали на землю. Нападающая конная сотня, встретившая удар разогнавшихся ярославовых воинов, дрогнула, и попятилась назад. Но отступала она недолго: почувствовав поддержку подоспевших пеших ратников, конница остановилась и снова приняла удар. Конные воины рубились мечами и копьями, прикрываясь щитами, пешие же топорами на длинных древках старались свалить лошадей. Воины князя Ярослава сражались и с конными ратниками и с пешими; ушкуйники кидались под морды коням и топорами подсекали им ноги, наездники валились на бок вместе с животным и тут же получали смертельный удар.