Княжич Соколов. Том 2
Шрифт:
— Это да, для восемнадцатилетнего юнца тяжелая, — поднялся следом за мной Стародубский и окинул меня своим фирменным хитрым взглядом, — но вполне посильная ноша для Ловца, — заключил он и устало опираясь на трость медленно побрел к выходу.
Глава 28
Ленивый осенний дождь моросил и неустанно сопровождал меня третий день подряд.
В понедельник он смывал пот с моего лица на полигоне.
Во вторник скрашивал мои прогулки по территории царского лицея.
И
— Ты опоздал, — с легким осуждением констатировал отец и недовольно покосился на совершенно обычный зонт-трость, купленный мной в подземном переходе по пути.
Самого же князя Сергея Леонтьевича Соколова укрывал матово-черный артефакт с родовыми узорами и стоимостью пары элитных немецких автомобилей.
Невероятная расточительность для вещи, которой высокородные пользуются пару раз в год и лишь для того, чтобы быть хоть немного ближе к народу, когда в этот самый народ приходится выходить.
Некий штрих, который позволяет прохожим увидеть, что могучие князья из телевизора и журналов тоже люди, ходят под таким же небом и моросящий три дня напролет дождь мешает им точно также как и всем.
А напомнить прохожим что перед ними все же князь помогут сотни слуг и охраны окружающих князя, перекрытые дороги исторического центра столицы и незримая, но вполне ощущаемая даже неодаренными волна чистой силы, исходящей от высокородной персоны.
— Извини, пробки, — буркнул я и протянул отцу связку из двух стаканчиков кофе, взятых там же в переходе, в соседнем от торговца зонтами ларьке.
За что получил новую порцию осуждения, но на этот раз более мягкую и выданную скорее для проформы. Все же мы с отцом не виделись с момента моего отъезда из Омского княжества, хоть и находились мы последние три дня в одном городе.
— Не самая достойная причина для благородного, — поучительно выдохнул князь Сергей Соколов, но кофе взял.
— Вполне достаточная для общественного места, — с наслаждением втянул я запах горячего напитка и сделал глоток. Тепло приятной волной растеклось по телу.
Отец ответил понятливым кивком и перевел взгляд вперед.
На величественное пятиэтажное здание, которое за считанные полчаса лишились своих входных массивных дверей ручной работы и двух десятков изысканных панорамных окон.
Царская служба безопасности не особенно заботилась об имуществе предателя и без всякой жалости давила редкие очаги сопротивления, что яркими вспышками сотрясали здание на пару секунд, чтобы утихнуть навсегда.
Вся прилегающая территория к некогда одному из самых элитных ресторанов в столице была оцеплена царской армией, а находившиеся во внутреннем кольце хмурые гвардейские лица придавали происходящему особого веса.
Менее часа назад Артур Михайлович Холмский высшим повелением государя был объявлен предателем и приговорен к казни. Последние бюрократические ограничения, непроходимой стеной защищавшие одного из видных членов клана Рюриковичей пали и не существовало ныне благородного рода Холмских.
Была только семья предателей без герба, власти и каких-либо прав.
Мы стояли чуть поодаль от основных событий, не являясь активными участниками, но наблюдая за исполнением правосудия из первых рядов.
Хоть это было и не совсем то правосудие, которое все ожидали.
Ведь сам Артур Михайлович Холмский бежал из столицы еще в воскресенье.
— Думаешь, там что-то осталось? — скептически оглядел я как бойцы царской службы безопасности словно муравьи мелькают на всех этажах здания.
— Доказывающее вину самого Артура Михайловича — несомненно, — проговорил князь Сергей Соколов и поморщился от горького напитка, — бешеную собаку не скрыть если она уже загрызла человека.
— Но можно спрятать ошейник хозяина, — продолжил я мысль отца.
— Или подсунуть чужой, — улыбнулся Сергей Соколов, — но это пресечь удалось. Остальное сейчас в руках дознавателей государя.
— Почему ты выпустил его из города? — поинтересовался я.
У Дамокла вполне хватило бы ресурсов и сил задержать Холмского, не говоря уж о «Расправной палате». Слишком сильно успел замараться этот зверь, чтобы его отпускали без причины.
— Потому что между ним и хозяином остались неизвестные звенья. О которых Артур Михайлович не расскажет ни под какими пытками, но которые вполне может показать, если еще не отчаялся победить, — рассудительно произнес князь Сергей Соколов, — а вот и первый из них, — кивнул он в шевеления в левой от нас стороне оцепления.
— С дороги! Прочь! Ты кем себя возомнил, чертяка?! — раздавались тяжелые и гневные выкрики и оборонные слои неохотно расступались один за одним, пока на наш небольшой пяточек не выбрался упитанный мужчина в дорогом костюме, поверх которого было накинуто пальто.
Не самый лучший выбор в дождь, а своего свитского с зонтом великий князь Харитон Олегович Долгоруков потерял в толпе царских вояк вместе с телохранителями. Одно дело пропустить князя, но охране нечего делать там, где за порядком следят верные люди императора.
А оттого, капли дождя над головой Харитона Долгорукова испарялись из-за наспех активированного дара.
— Как ты смеешь стоять у меня на пути?! — взревел перед последней преградой Харитон Долгоруков, готовый порвать препятствие, но меланхолично стоящий напротив него Прохор Семенович даже бровью не повел.
— Пусти его, — повел рукой Сергей Соколов, и незримая волна силы сумевшая остановить даже великого князя исчезла.
Пренебрежительно фыркнув, Харитон Олегович Долгоруков поправил ворот пальто и подошел к нам с видом голодного кабана в промокшем местами пальто. Всплески гнева плохо сочетаются с контролем дара, а применять реальную силу в центре своего же города Харитон Долгоруков благоразумно не стал.