Княжий человек
Шрифт:
Вроде не молодые бабы, а так и не понимают, что ненависть порождает лишь ненависть. Хреново быть единственным Леопольдом, где каждый так и норовит схарчить друг дружку.
Ткач без всяких слов бережно погрузил женщин на заднее сиденье. К единственной находящейся в сознании Наташе он легонько прикоснулся и та сразу заснула. Согласен, так будет лучше. Мне бы не хотелось чувствовать затылком на себя полный злобы взгляд.
— Все, папоротник забрал, воеводе отдал, тело уничтожил, только руку в доказательство оставил. Так
Я так и не понял, пошутил он или говорил серьезно. Но мы поехали. Молча, каждый занятый своими мыслями. Пока наконец меня не прорвало.
— Так вы в итоге кто такой-то? Нет, что кощей вижу, не слепой. А если не в двух словах?
— Михаил Семенович Писарский, окольничий Великого Князя Новгородского Святослава Пятого. Больше известный под прозвищем Ткач. Можешь так и называть.
— Матвей Бедовый. Можете так и называть.
— Сам себе прозвище дал?
— Бабушка так называла. За невезучесть.
— Ох сколько вам, молодежь, открытий чудных, готовит просвещенья дух.
— Чего? — не совсем понял я.
— Вообще бедовый — это значит бесшабашный, храбрый. Получается, твоя бабушка, Матвей, тебя неправильно называла.
— Ей можно, — ответил я. — Она родилась в последний год войны, закончила всего шесть классов. Не до этого было. Да и слово редкое. Что до прозвища, то как-то так получается, что оно все равно верное. Я как-то сам того не зная, в неприятности влезаю.
— Ну, Бедовый — в смысле невезучий, так Бедовый, — легко согласился кощей.
Мы медленно выбрались с лона природы и проселочной дороги, вернувшись на родной асфальт. Трясти стало меньше, но я все равно не торопился разгоняться.
— Вы, значит, шить любите? — спросил я.
— Почему? А… — звонко рассмеялся Ткач, до которого наконец дошло.
Вообще, если бы я не видел, как легко этот рубежник убил Вранового, то посчитал бы его хорошим парнем. Незаносчивый, общается со мной запросто, словно с равным, веселый. С ним вообще можно было бы подружиться. Наверное.
— Нет, просто я вплетаю промыслы своих жертв в свой, — сказал кощей. — На начальном этапе это было сложно. Я очень долго болтался с одним рубцом. Буквально несколько лет. Понимаешь, чтобы повысить мой хист, нужно сначало убить рубежника, а потом использовать его промысел. Но здесь есть ряд сложностей.
— Каких? — спросил я, у которого от услышанного небо высохло.
— Во-первых, я не полностью, так сказать, захватываю хист. Лишь определенную его часть. К примеру, способность метаморфозировать тело я смог, убив Пса. Сильный был рубежник и опытный. Но, как ты видел, я могу лишь менять часть себя, такая вот особенность.
Он вытащил сигареты, даже не спросив меня, можно ли здесь курить. Открыл окно и тут же задымил. Я вообще не выносил сигаретный дым. Но конкретно эти приятно пахли ментолом. И даже будто вовсе сигаретами не были.
— Во-вторых, мне еще необходимо подчинить чужой хист. Это тоже не всегда простая задача. Я могу убить рубежника, но не совладать с его промыслом. Не знаю как объяснить, это своеобразная борьба с сами собой. Понимаешь, иногда даже приходится применять сверхусилия, договариваться. Вот, чувствую, с хистом Вранового тоже все не так просто. Но зато мне будет чем заняться ночью.
Он пальцем стряхнул пепел в окно. И я отметил, что движения кощея невероятно манерны. Даже несколько женственны. Может, поэтому он Выборг не любит? У нас такие не приживаются.
— В-третьих, с каждым рубцом мне все сложнее повышать уровень своего промысла. Для убийства рубежников приходится комбинировать множество хистов, только тогда есть какая-то отдача. Скажу откровенно, это даже нужно для того, чтобы попросту оставаться тем, кем я являюсь. Читал «Алису в Стране Чудес».
— Нет, мультик смотрел, диснеевский.
— Так вот, там говорилось: «Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте. А чтобы куда-то попасть, нужно бежать как минимум в два раза быстрее». Не представляешь, как это подходит для рубежников.
— Очень даже представляю. Но меня несколько коробит от того, как среди нас просто говорят об убийствах. Будто они ничего не значат.
— Слова имеют только тот смысл, который ты в них вкладываешь.
Бычок ярко-салатового цвета попросту исчез в пальцах Ткача, словно его никогда и не было. И если бы в салоне еще не витал запах сигаретного дыма, я бы так и подумал. Сомневаюсь, что кощей взял его на Слово. Как-то расщепил? От этой догадки стало еще больше не по себе. С другой стороны, хотя бы не мусорил. Молодец.
По сути, рядом со мной сидел какой-то могучий тип. Даже если он может применить десять процентов от всех хистов людей, которых убил — это… Просто невиданная мощь попросту из-за своего разнообразия.
— К тому же, — продолжил кощей. — Я бы сам тоже очень хотел, к примеру, выращивать цветочки и все такое. Но мой хист требует смертей. И я вынужден ему их дарить. Благо, на службе у князя часто приходится выполнять грязную работу.
Ну все, Мотя, разлетелись твои розовые очки стеклами вовнутрь. Или ты и правда думал, что тут все такие белые и пушистые?
— Почему вы мне все это рассказали?
— Ты мне нравишься. Я, правда, слышал о тебе совсем немного. Но вот по повадкам, по манере держать свое слово и поведению, ты правда мне нравишься. К тому же, те кто должен, они и так знают все о моем хисте. А те, кто не знают, попросту не поверят тебе.
Он рассмеялся каким-то странным, точно чужим смехом. Нет, не скажу, что я за это время так невероятно хорошо узнал Ткача. Но сейчас из него словно прорвалась другая личность. Даже взгляд как-то изменился.