Княжна Джаваха
Шрифт:
В этот вечер мы долго слушали соловья с Бэллой. Потом, обнявшись, пошли в комнату, где спали в эту ночь вдвоем на широкой тахте.
Молоденькая татарка сбросила с ног красные сафьяновые туфельки и долго молилась, повернувшись лицом к востоку. Ее лицо было серьезно и важно и мало походило на лицо той Бэллы, которая с криком и визгом гонялась за мной по аллеям сада.
— Слава Аллаху и Магомету — Пророку его! — вырывался по временам из груди ее молитвенный шепот.
Глядя на мою подругу, встала на молитву и я.
— Господи, — с тоской повторяла я, — помоги Ты мне, Господи, поменьше обижать Юлико и побольше радовать папу!
Глава V
В
Мы выехали на заре… Еще задолго до восхода у ворот стояла почтовая коляска, куда Родам, Абрек и Андро переносили всевозможные узелки и тюрички с пожитками и провизией. Бабушка напутствовала на крыльце Юлико:
— Ты помни, милый, что настоящий князь должен держать себя с достоинством, — говорила она. — Веди же себя в чужом ауле, как подобает тебе по твоему происхождению.
И она перекрестила его несколько раз и поцеловала с материнскою нежностью.
— Прощайте, бабушка. — подошла я к ней.
— Прощай, — сухо кивнула она мне и протянула руку для поцелуя. — Не обижай Юлико… Веди себя прилично…
— Я уже обещала это моему отцу! — не без гордости заявила я и, еще раз повиснув на папиной шее, шепнула ему, пока он целовал меня в «свои звездочки», как называл он мои глаза в минуту особой нежности: — Слышишь? я обещала это тебе и постараюсь сдержать мое обещание.
Бэлла занесла ногу в стремя и глядела на дедушку Магомета, готовая повиноваться по одному его взгляду. Она с дедой ни за что не хотели сесть в коляску и решили сопровождать нас всю дорогу верхом. Со мной в экипаж сели Анна и Юлико. Абрек поместился на козлах вместе с ямщиком-татарином. Нарядный и изнеженный, как всегда, Юлико полулежал на пестрых подушках тахты, взятых из дому. Ему хотелось спать, и он поминутно жмурился на появляющийся из-за гор багровый диск солнца.
— Ну, храни вас Бог! — осенил отец широким крестным знамением коляску, провожая меня долгим любящим взглядом…
Лошади тронулись…
Горы и скалы, пастбища и поля, засеянные кукурузой, замелькали перед нами. Мы ехали по долине Куры и любовались ее плавным течением. Изредка на пути попадались нам развалины крепости и замков.
К вечеру мы остановились переменить лошадей и отдохнуть в духане, прежде чем вступить за черту в горы. Духан стоял у подошвы горы, весь почти скрытый под навесом исполинской скалы… Хозяин духана, старый армянин, принял нас как важных путешественников и гостеприимно открыл нам двери духана. Нам отвели самую лучшую комнату с громадным бухаром, [20] в котором жарился на угольках ароматичный кусок баранины. Вкусный шашлык, соленый квели, [21] легкое грузинское вино, заедаемое лавашами — все было вмиг уничтожено проголодавшимися желудками.
20
Бухар — камин.
21
Квели — местный сыр.
— Ночь мы проведем в горах, — заявил деда Магомет, чем привел меня в неописуемый восторг.
— А там нет разбойников? — тревожно спросил задремавший было у камина княжич.
— Душманы [22] всюду… Душманами кишат горы, — со смехом воскликнула Бэлла, но, заметив растерянный вид Юлико, сразу осеклась.
Я же, помня обещание, данное отцу, старалась ничем не дразнить трусливого мальчика.
На свежих горных лошадках мы бойко въехали в горы. Я удивлялась только выносливости коней деды и Бэллы, которые неустанно ступали под ними своей быстрой иноходью. Мне хотелось спать, но картина горной ночи была до того заманчиво-прекрасна, что я глядела на нее, не отрываясь и забывая о сне. Палевый диск месяца обливал горы бледно-золотистым дрожащим светом. Внизу бежали потоки, шумя и волнуясь, точно спеша на званый праздник… По краям дороги зияли пропасти, страшные и непроницаемые… Часто-часто среди ночной тишины обрывался камень от уступа и падал с оглушительным стоном в жадные объятия бездны… Юлико вздрагивал от страха и с испугом открывал слипшиеся глаза… Он пугался шума горных потоков и поминутно вскрикивал при падении небольших обвалов и хватал то меня, то Анну за руку.
22
Душманы — горные разбойники.
Между тем мы поднимались все выше и выше в горы, теперь уже вдоль течения быстрой Арагвы. Миновав ее, мы начали углубляться в страну горцев.
Я уснула, убаюканная мирным позвякиванием наших бубенчиков, в первый раз чувствуя себя свободной от нравоучений и поминутных выговоров бабушки…
Проснулась я во время остановки у нового духана. Подле меня спала Бэлла. Нимало не уставшая от проведенной в седле ночи, она села в коляску по настоянию деды. Княжич Юлико прикорнул белокурой головкою к плечу старой Анны и также спал.
А солнце уже поднялось высоко и озолотило скаты гор, покрытые зеленью и лесом…
Мы ехали теперь по узкой тропинке на самом краю Ущелья. Я взглянула вниз, свесившись через край коляски, и тотчас же зажмурила глаза, испугавшись зияющей пасти черной бездны.
— Деда! — тихонько окликнула я старика, ехавшего за нами и ведшего на поводу коня Бэллы, — скоро Бестуди?
Он тихо засмеялся в ответ:
— Скоро захотела, торопиться некуда — успеем!
— Возьми меня на седло, деда! — попросила я, и старик, любивший меня, пожалуй, не меньше своей Бэллы, протянул свои сильные руки и, перебросив меня через кузов коляски, опустил на седло Бэллиной лошади.
— Берегись, джаным, предайся воле коня и сиди спокойно, — сказал он, красноречиво косясь на пропасть.
— Я не боюсь! — не без тайной гордости воскликнула я.
И действительно, я больше не ощущала страха.
Целый день ехала я по краю горной стремнины, точно вросшая в седло моего коня… Иногда я понукала его легким движением каблучка и ужасно радовалась, когда дед Магомет оглядывался назад и обнимал всю мою маленькую фигурку ободряющим и в то же время любующимся взглядом.
Вдруг я заметила горного тура, выбежавшего на самый край пропасти.
— Ах, — успела только крикнуть я, — смотрите!
Но тур повел своими круглыми глазами и, увидя приближающуюся кучку людей, скрылся за уступом.
Нам попадались навстречу целые стада серн, прелестных и грациозных, с умными глазами и гибкими членами. Они разбегались при нашем приближении, пугливые и дикие, с ветвистыми рогами.
Проведя еще ночь под кровлей горного духана, мы, наконец, к вечеру подъехали к аулу Беджит.
Я первая заметила его белеющие сакли и радостно закричала приветствие, подхваченное горным эхом и разбудившее все еще сонного Юлико.