Княжна из клана Куницы. Тетралогия
Шрифт:
А вот этот наемник таких подробностей явно не знал, потому и пытался сопротивляться. Даже успел дунуть в висевший на груди рожок, и незнакомый, резкий и пронзительный звук вырвался в коридор, отразился эхом от высоких потолков и унесся вдаль, чтоб отозваться где-то вдалеке новым взвизгом.
— Измена! — крикнул князь и ринулся к двери, но чародеи оказались быстрее.
— Ты остаешься здесь! Береги мать и женщин! — резко приказал отцу Дест и, на ходу выхватывая оружие, бросился вслед за Саргенсом.
— Я еще не женщина, — выдернув из рук Ольсена свою накидку,
— Меня тем более, — помчался за ней мельник, доставая из карманов свои алхимические запасы, — а тут посидит Терсия.
— Размечтался, — едко фыркнула Кастина и не думая от него отставать, — нет еще того человека, чтобы мог мне указывать.
— Будет, — буркнул себе под нос Ольсен, и Веся предпочла сделать вид, будто не расслышала этого обещания.
В большом зале, который они прошли меньше часа назад, направляясь в кабинет, уже шел бой, и валялись на дорогих коврах, орошая их кровью, первые раненые, застигнутые врасплох недавними соратниками. Несколько охранников князя ястребов отбивались от толпы наседавших на них воинов в одинаковых новеньких зелёных куртках, и Веся, не раздумывая, швырнула в ближайших «зеленых» свою силу, уже привычно усыпляя необычных «пациентов».
Саргенс тоже бросил зеленоватые стрелки и огорчённо поморщился, когда заметил, как они совпали с сиреневыми.
— Эви, бросай в левых, я в правых, — негромко скомандовал чародей, и Веся согласно кивнула, так ей привычнее, когда командование боем берет на себя кто-нибудь из мужчин.
Берест, мчавшийся впереди, первым заметил, как падают наемники Бервода, расслышал команду Саргенса и тотчас сообразил, какой непоправимой бедой может обернуться побоище, которое тут сейчас развернется. Стражники отца, разгоряченные боем и оскорбленные вероломным нападением сородичей, начнут безжалостно добивать недавних соратников, и каждый удар меча и кинжала незримой пикой вонзится в уверенность самих же воинов в осмотрительности и мудрости князя.
— Дай мне! — Берест решительно вырвал рожок из рук стражника отца, собравшегося поднять тревогу, и громко приказал. — Я княжич Ардест! Срочно играй отбой, три раза, произошла ошибка! Бервод жив и здоров! И сейчас сюда придет!
— Но они… — Стражники еще спорили, но уже начинали сомневаться, глядя, как валятся им под ноги недавние противники.
— Их обманул предатель, шпион хингаев, — свалить все на привычных и ненавистных врагов была хорошая идея, — мы их на время усыпим, а потом все объясним! Не поднимайте мечей на сородичей!
Воин, наконец-то поверивший невесть откуда взявшемуся княжичу, поднес к губам рожок, и громкий, уверенный, так хорошо знакомый всем сигнал заставил опустить мечи и отступить всех, до кого он донесся.
— Умен, — одобрительно буркнула себе под нос Кастина, бросилась к раненым и громко запричитала: — Ох горюшко, проклятые шаманы! А вы чего встали, молодцы? Кладите сородичей на лавки, спасать их нужно! Это ведь излюбленный способ проклятых хингаев, сначала стравить кого-нибудь из этросов между собой, а потом оставшихся спокойно перебить… и увести в полон женщин да ребятишек!
Одумавшиеся и присмиревшие воины бросились ей помогать, но Ардест распорядился по-своему. Сначала отрядил для охраны князя двоих, показавшихся ему самыми надёжными, а затем поделил на две неравные части остальных. Троих воинов оставил караулить травницу, а остальных повел вслед за убежавшими дальше чародеями.
Шангор с пятеркой своих людей ввалился в комнату, где несколько воинов в новеньких зелёных куртках, оттеснив в угол охранников князя, требовали сдать оружие. Однако те сдаваться не собирались и приводили в свою пользу весьма разумные доводы.
— Вы слышали сигнал отбоя? Три раза! Никогда такого не бывало! Видать, кто-то ошибся… или вы не знаете, как бывает?
— Не мог никто ошибиться, — красивый черноволосый десятник смотрел зло и неуступчиво. — Раз был сигнал, значит, наших бьют!
— А ваши, это кто? — мгновенно встрял в разговор воевода. — Уж больно похоже это на шаманские заморочки! Вот я тебе враг или друг?
— Если нападёшь на нас, значит, враг! — десятник поднял тяжелый боевой лук и приготовился отбиваться, если воевода и впрямь надумает нападать.
— А зачем мне на вас нападать? — неторопливо приближаясь, продолжал рассуждать Шангор. — Все знают, я бью только хингаев и тех предателей, кто продался шаманам! Слышали, небось, их шакалью присказку: мол, золото не пахнет? Как по-моему, оно просто провоняло… женским криком и болью, детскими слезами… Ну и зачем ты напал на охрану князя? Они все люди проверенные… среди них предателей точно нет.
— Ты думаешь, мы предатели? — слабо возмутился кто-то, но воевода в ответ только пожал плечами.
— А зачем мне думать? Это вы должны сейчас вспоминать, у кого и за что деньги брали. И еще можете представить, как будут смотреть на вас ваши дети и жены… или, лучше, как вы людям в глаза посмотрите!
— Заткнись, Шангор, — обозлился десятник, — иначе выстрелю!
— И сразу поставишь себе этим крепкую виселицу, — невозмутимо пожал плечами воевода. — Все знают, у меня нет и не было хозяев… только враги и друзья. И все мои друзья не пожалеют времени и сил, чтобы поймать тебя и повесить.
Они стояли уже почти напротив друг друга, и все остальные воины замерли, прислушиваясь к этому спору и делая для себя выводы.
— И кто твои друзья? — еще хорохорился спорщик, но нервы у него сдали, и едва Шангор сделал еще шаг, наемник Бервода выстрелил в него из лука.
Вспыхнуло вокруг воеводы переливчатое пламя, с треском и дымом сгорело в этом огне древко стрелы, а закопченный наконечник, лишь чиркнув по зачарованной куртке, упал на пол.
— Кто, кто! — ворчливо буркнул Шангор и ловко ударил десятника носком сапога по коленке. А едва тот присел на подломившейся ноге, дёрнул парня за ворот на себя, подставил подножку и отправил на пол, решительно поставив на шею ногу. — Вот всегда ты казался мне гниловатым, Родей, оттого я тебя уже два года и не беру в отряд. Но забыть не мог, память у меня… хорошая.