Княжна из клана Куницы. Тетралогия
Шрифт:
Но в прорезях масок жили своей жизнью очень заинтересованные глаза, начинающие осматривать каждую вошедшую женщину или девицу вовсе не с праздничных чепцов и ярких платков, повязанных именно в честь приезда гостей.
Верно про ястребов говорят, сердито насупилась Веся, что все они бабники и охальники! Вон как зыркают по сторонам, девушки щеками так и пламенеют. Конечно… можно бы оправдать гостей тем, что у них наоборот, рождается больше парней, но как-то не хочется. И ехать с этими наглецами никуда не хочется, хотя Веся за себя постоять всегда сумеет…
— Весь… — шепнул рядом голос Марили. — Как они тебе?
— Как мухоморы! Никак не выберешь, какой ярче! — Разозлившись и на сестру, подсунувшую ей такое счастье, и на себя, за совестливость, Весеника решительно шагнула в столовую, прошла к длинному столу и уселась прямо напротив того ястреба, что сидел в центре.
Ехидно прищурилась в ответ на заинтересованный взгляд, налила себе в чашку горячего мясного навара и взяла кусок гусиного пирога. Если права Мариля, и женихи не намерены останавливаться, пока не проедут Воронье болото, то поесть лучше поплотнее.
Теперь все пятеро ястребов нагло рассматривали только сидевшую напротив одетую по-походному девушку, начиная понимать, что это значит. Все остальные женщины в этом доме были в темных юбках и разноцветных блузах, на головах чепцы либо платки, на плечах шали. А эта одета в темно-серый замшевый костюм из штанов, рубахи и длинной кожаной женской безрукавки, подпоясанной широким ремнем. На левом рукаве рубахи был вышит серебром знак клана, из-под шнуровки виднелось тонкое синее полотно нижней сорочки, а на голове красовалась расшитая жемчугом круглая кунья шапочка с закрывающей все лицо боевой маской. И как завершение всего — пряжка на поясе с выгравированной мордочкой куницы с изумрудными глазками — знак княжеской крови.
— Вот дочь наша, Весеника, — подойдя к девушке с двух сторон, положили ей на плечи руки обе матери.
Недовольное сопение отца Веся отчетливо слышала за спиной.
— Представьтесь, сыновья клана Ястреба, и поклянитесь беречь дочь нашу пуще своего глаза, — мрачно произнёс князь, и ястреб, сидевший в центре, встал.
— Ансерт. Клянусь.
— Даренс, клянусь, — вставая, сверкнул голубыми глазами второй.
— Ранзел, клянусь, — пробасил третий.
— Лирсет, клянусь, — звонким юношеским голосом отчеканил четвертый.
— Берест, клянусь, — глуховато произнёс последний, и все они сели, сочтя процедуру завершённой.
Кроме Ансерта. Он спокойно достал из нагрудного кармана неширокий браслет и подал Весенике.
Однако девушка и не подумала протянуть навстречу руку, точно зная, что это ловушка.
— Дочери клана Куницы обещан свободный выбор, — грозовым раскатом пророкотал голос отца, и за эту помощь Весеника простила ему всё.
В конце концов, негоже оставлять за спиной старые обиды и распри. Всегда лучше помнить только хорошее, тогда не будет в дороге жечь душу запоздалое раскаяние.
— Мы привели для неё тэрха, — кротко сказал Ансерт, и его глаза победно блеснули, — а он привязан к браслету. И никаких иных обязательств этот дар не несёт.
— Давай, я передам, — миролюбиво предложила старшая мать, и Весеника лукаво усмехнулась. Если там и есть что-то, кроме привязки к тэрху, после рук матери исчезнет, как ни бывало.
— Вы нам не доверяете… — с наигранной обидой произнёс княжич, но браслет княгине отдал.
— Встань, дочка, — мягко сказала Лерсея, и Весеника мигом поднялась с места, повернулась к столу вполоборота, позволяя женихам изучить всё, чего они раньше в её фигуре не разглядели. — Дай правую руку, браслет чист.
Защёлкнув на запястье названной дочери подарок, княгиня вынула из кошеля свой браслет.
— А это тебе от родного дома. Снять его с руки ты сможешь только по собственному желанию, и никакое зелье или наговор не смогут тебя заставить. И только он послужит знаком, что выбор сделан.
— Спасибо, матушка, — ошеломлённо выдохнула Весеника, склонившись, чтобы приложиться к руке княгини, и не удержалась, бросила тайком взгляд на женихов.
А те разом жевать перестали, губы у всех недовольно поджаты…
И тут Лерсея перехватила девушку, прижала к груди и, делая вид, что целует в щёку, тихонько шепнула на ушко:
— Спасибо тебе, за Марилю.
— Да… — Веся хотела сказать: «За что»? Но вовремя прикусила язык, нечасто княгиня кого-то благодарила, ох, нечасто!
Вот только эту благодарность нужно понимать немного иначе, чем она звучит. В ней и хвала за то, что не сломала в душе сестры нежный цветок любви, и за то, что оказалась смелей других девушек, рыдавших на весь дом и цеплявшихся за двери, когда их увозили в чужие кланы. И обещание помощи или поддержки, как будущей княжне клана Ястреба, и пожелание не промахнуться с выбором, и предупреждение, что он всё-таки должен быть сделан, этот выбор.
Назад ей дорога заказана.
А значит, и признательности за слова матушки от неё никто не ждет, но любую просьбу исполнят… разумную, само собой. Нахальных и жадных в клане Куницы не жалуют.
— Я бы Рыжа взяла… если можно, — вспомнив о том, что поедет она на тэрхе, так же тихо, как старшая мать, выдохнула Веся и скромно потупилась, хваля себя мысленно за то, что додумалась надеть маску. Иначе сейчас все вокруг видели бы, как горят от стыда за дерзкую просьбу её щеки.
— Ну, так возьми, — помолчав, веско сказала мать и потрепала дочь по плечу. — Иди, приведи, покормишь перед дорогой.
Княжна даже не сразу поверила её словам, выученные рыси были в доме большой ценностью, бойцами наравне с мужчинами, и их берегли и холили, как северяне своих тэрхов. Но в отличие от ездовых животных, которых ястребы отлавливали в ущельях и приручали зельями и заклинаниями, рысят просто разводили, и они были преданы тем, кто их кормил, обучал и выпускал гулять. А Рыж больше всех любил Весю, когда-то он был самым слабым котенком в помёте, и она выкармливала его из соски, а потом держала долгими вечерами на коленях, сидя за работой.